— Вот как раз здесь он бы проиграл дело, — возразила княгиня. — Трудно ли состряпать фальшивую купчую и доказать, что кто-то из аптекарей приобрел рецепт раньше, чем Лелюхин? Может статься, она давно уже лежит у кого-то из них в надежном месте.

— Если бы лежала — давно бы они Лелюхина одолели, — возразил князь. — И его фабрикой бы завладели.

Он взял рюмку с желтой ниточкой и крошечными глотками выпил до дна.

Маликульмульк последовал его примеру. Бальзам был довольно крепок, ароматен и куда больше годился для застолья, чем два прочих. Они тоже были хороши — но тот, кто попробовал «рижского», его бы и покупал впредь, а не «кунцевский». Прямо беда, что Лелюхиным запретили продавать свой товар в Риге, теперь вся надежда на новорожденное приятельство — глядишь, будут иногда привозить с Клюверсхольма такие корзинки…

Потом, после ужина с чаепитием, князь отвел Маликульмулька в сторонку.

— Княгиня сказывала, там, на Клюверсхольме, Анна Дивова объявилась?

— Да, ваше сиятельство. Я просил Лелюхина ее поискать. Она от меня сбежала, но, я чай, на острове осталась. Ее ведь подобрали обессилевшей, больной, вряд ли она через реку побежала. И на левобережье ей делать нечего, она там никого не знает. Ее, может статься, обозные мужики спрятали.

— Ее необходимо сыскать.

— Да, разумеется…

Маликульмульк понимал, зачем Анна нужна князю. А вот почему Анна, завидев его, скрылась — никак толком не мог понять. Она горда, самолюбива, не желает явиться в рубище перед теми, кто знал ее в иных нарядах и в более благополучную пору жизни. Но она больна, у нее нет денег, и если уж она вернулась, то, значит, узнала правду о смерти своего мужа. Ей бы, наоборот, устремиться навстречу, рассказать о новых подвигах графини де Гаше, чтобы мошенницу поскорее изловили! Неужто ей до такой степени стыдно, что поверила опасной авантюристке? Зачем же она тогда явилась в Ригу?..

Ничто в этой женщине его не привлекало — только имя.

Да и оно… зачем, думая о нем, душу бередить, снова вспоминать недосягаемую Анюту? Вот едет человек домой, в Петербуржское предместье, выезжает из городских ворот, пересекает эспланаду, видит бескрайнее белое пространство справа и слева, тут есть о чем задуматься и помимо событий десятилетней давности… а у него старая болячка вскрылась некстати, и нечем от нее отвлечься…

Наутро Маликульмульк, поработав немного в канцелярии, задолго до обеда послал человека за извозчиком. Он знал рижские аптеки поименно, а где которая — еще не запомнил. Ближе всего была Коронная — на Малой Замковой, если идти пешком — шестьсот с чем-то шагов. От нее можно было доехать до Синей аптеки — еще столько же. Потом на Сарайной — аптеки Лебедя и Льва, чуть ли не друг напротив дружки…

Из восьми рижских аптек пять находилось в аристократической части крепости, к северу от Известковой улицы, две — в мещанской, одна — в Петербуржском форштадте. Объездить их Маликульмульк собирался за час, ну за полтора. Долго ли — купить бутылочку пресловутого бальзама?

Оказалось — мощная фигура начальника генерал-губернаторской канцелярии рижанам уже хорошо известна. Всюду его принимали как любезного гостя и норовили всучить бальзам, не беря денег. В самом деле — велика ли стоимость бутылки? А знакомство в Рижском замке пригодится, тем более что князь Голицын не слишком дружит с немцами и подступиться к его сиятельству трудно.

Бутылка из Коронной аптеки, бутылка из Синей, бутылка из Лебединой, Бутылка из Львиной — там пришлось задержаться, потому что не хватило ума взять с собой корзину, и аптекарский ученик бегал куда-то за вместилищем для добычи.