– Как ты тут? – спросил Любавин, беря в руки чашку.

– Хорошо, – пожала плечами Неля. – Здесь отличный воздух, никакого шума.

– Почему ты ушла? – задал он наконец вопрос, который его интересовал. – Что, собственно, произошло?

– Вы знаете, что произошло, дядя Илья, – тихо ответила Неля. – Погибла пациентка. Значит, я – несостоятельный врач.

– Глупости! Думаешь, ты одна потеряла пациента? Что же тогда хирургам говорить? А онкологам?!

– Это другое, – отмахнулась Неля. – Когда пациент умирает, они, по крайней мере, знают, что сделали все возможное. А я не увидела того, что обязательно заметил бы любой профессионал! Я думала, что наметился прогресс, считала себя гением от психиатрии… А она взяла и скакнула из окна, моя выздоравливающая!

– Для того и существуют такие ситуации, чтобы мы не зарывались, – вздохнул Любавин. – Мы не боги, а всего лишь ремесленники, но некоторые из нас несут в себе искру божью. Я всегда полагал, что ты из их числа.

– Напрасно полагали, – огрызнулась Неля, и Любавину показалось, что в ее темных глазах блеснули злые слезы.

– Так ты, значит, сюда плакать приехала? – уточнил он, подавляя в себе желание обнять девушку, успокоить, сказать, что все пройдет и боль со временем утихнет. Нет, с Нелей надо действовать по-другому. Необходимо бросить ей вызов, только тогда она, возможно, выберется из болота отчаяния, в которое сама себя затянула. – Будешь, значит, жалеть себя и ненавидеть весь мир? Может, еще и запьешь? Знаешь, женский алкоголизм неизлечим!

– Дядя Илья!

– Ну ладно, ладно, я не за тем приехал, чтобы ругаться, да и не за тем, чтобы слезы вытирать: ты уже давно взрослая девочка, да еще и доктор. Помнишь изречение: «Medice, cura te ipsum!»

– «Врач, исцели себя сам»? А я что делаю? Вот, сижу здесь, лечу свою больную совесть и раненое самолюбие.

– Предлагаю другую терапию. «Клин клином» называется.

– Хотите, чтобы я вернулась на работу? Забудьте, дядя Илья: я передала своих пациентов коллегам!

– Это дело поправимое. Только у меня предложение иного рода. Как ты смотришь на то, чтобы поработать в психлечебнице? В настоящей больнице?

– Дядя Илья, я же три года проработала в «Скворцова-Степанова», помните?

– Ну да, на заре, как говорится, туманной юности! Считаешь, этого достаточно? Я ни в коем случае не подвергаю сомнению твою квалификацию, – ты и сама отлично справляешься, – но тебе не кажется, что психиатр должен помогать всем, а не только пациентам с деньгами? От тяжелых случаев отказываться грех.

– Я не отказывалась – и вот результат! – сквозь зубы процедила Неля.

– Ты будешь не одна, коллеги вокруг, ответственности меньше, а работы больше. Ты ведь не боишься?

– Боюсь! Я боюсь, что кто-то может пострадать из-за моей некомпетентности!

– Всего одна трудность (не забывай, что ты еще молода – и как врач, и как человек, и то ли еще будет!), и ты готова сдаться? Все, ради чего ты училась и набиралась опыта, пойдет псу под хвост из-за единственной ошибки?!

– Женщина умерла, дядя Илья, – едва слышно пробормотала Неля.