— Так ты пытаешься мне рассказать, будто тебя кто-то обижает? — переспросил Боб Томас. — На самом деле лично мне кажется, вид у тебя вполне цветущий.

— Это совсем не похоже на то, когда тебя бьют на улице. Это не то, когда на тебя наваливаются всем скопом. Это просто мелочи.

— Мелочи, — задумчиво сказал Боб Томас.

— Но они все время повторяются, и в них заключена угроза. — Гас самому себе казался бесхребетным малолетним ябедником. «Они кидались в меня песком! Они нечестно играют!» — Это гораздо серьезнее, чем звучит на словах.

— Настолько серьезно, чтобы я устроил общее собрание дома и заставил твоих соучеников выслушивать твои жалобы? Это ты мне хочешь сказать?

— Я думал, во всем можно разобраться анонимно.

Гас осознал, что от него воняет никотином, а во внутреннем кармане лежит половина «косяка» с марихуаной, так что, когда дойдет до обвинений, оказаться отчисленным в итоге может он сам. Это уж точно совсем не то, чего ждал от него отец, отправляя сына в Хаддан-скул.

— «Желание анонимности часто бывает вызвано недостатком храбрости или неверными моральными ориентирами». Это цитата из Хостеоса Мора, из тех времен, когда он был здесь директором, и я полностью разделяю его убеждение. Ты хочешь, чтобы я отправился доложить обо всем доктору Джонсу? А я ведь могу. Я могу прервать его, даже если он сидит на преподавательской конференции в Бостоне, я могу вызвать его обратно в Хаддан-скул, чтобы доложить обо всех твоих «мелочах», если ты именно этого от меня хочешь.

Гас оказывался проигравшей стороной столько раз, что всегда понимал, когда дальнейшая борьба бесполезна. Поэтому он ничего не ответил и ни словом не обмолвился Карлин, потому что, если бы он рассказал ей что-нибудь, она точно кинулась бы к доктору Джонсу, должно быть, больше всего негодующая по поводу несчастных кроликов, уничтоженных за все эти годы. Она наверняка захотела бы драться за него, а этого Гас не мог допустить. Нет, у него появился план получше. Он сумеет превзойти «Клуб магов». Он исполнит тот невозможный фокус, который много лет назад доктор Хоув предложил выполнить своей жене.

Пит Байерс сказал ему, что это осуществимо. Пит кое-что понимал в розах, поскольку его жена, Эйлин, была превосходным цветоводом. Даже Луиза Джереми время от времени звонила спросить совета то по поводу уничтожения японских хрущиков без помощи пестицидов (опрыскивание настоянной на чесноке водой было куда надежнее), то по поводу способа прогнать жаб из цветника с многолетними растениями (радуйся, что они у тебя живут, был ответ Эйлин, потому что жабы поедают комаров и тлю). В июне прямо под окном спальни Байерсов распускалась величественная «Вечерняя звезда», серебристого оттенка, и казалось, будто луна спустилась к ним в сад.

Пит был в саду простым помощником, рассыпал мульчу или разбрасывал семена. Пролистывая всего лишь несколькими днями раньше садоводческий журнал в поисках информации об удобрениях, он изумился, обнаружив в нем статью Эйлин, посвященную ее любимой теме: разведению белых садов. То, что она опубликовала статью, ни словом не обмолвившись ему, поразило Пита, он никогда не думал, будто у Эйлин могут быть тайны, как и у него самого. Он внимательно прочитал статью, поэтому запомнил рассказ Эйлин о викторианских временах, когда сады были полны именно белыми цветами для того, чтобы удивлять публику тем самым фокусом, о котором спрашивал его мальчик.

Гас издал радостный вопль, услышав, что превращение вовсе не является чем-то невероятным, он перегнулся через прилавок, облапил Пита и сжал его в медвежьем объятии. Каждый день после того Гас заходил узнать, не прибыл ли его заказ, и наконец, за день до Хэллоуина, Пит отдал ему кристаллы анилина.