До знакомства с Эриком Бетси продвигалась по жизни, не обладая ничем, что можно показать другим, за исключением стопок фотографий, черно-белых пейзажных календарей и портретов, втиснутых в альбомы и папки. Хороший фотограф должен быть наблюдателем, молчаливым свидетелем, пришедшим, чтобы запечатлевать происходящее, и Бетси, следуя этому правилу, превратилась в наблюдателя собственной жизни. «Не обращайте на меня внимания, — говорила она своим объектам для съемки. — Представьте, будто меня здесь нет, и не изменяйте вашим обычным привычкам». И пока она говорила так, собственная жизнь каким-то образом ускользала от нее, у нее самой не формировалось никаких привычек, обычных или иных. Когда она приехала в Хаддан, то находилась на грани отчаяния. Слишком много мужчин разочаровали ее, друзей у нее не осталось, в квартиру вломились, пока она спала. Разумеется, она никак не ожидала, что жизнь ее как-нибудь переменится, в тот день, когда приехала в Хаддан-скул делать фотографии для ежегодника, и, может быть, ничего и не переменилось бы, если бы Бетси не услышала случайно, как один ученик спрашивал другого: «Почему этот новичок удрал из Хаддан-скул?» Заинтересовавшись, она навострила уши и, когда услышала ответ: «Да он, видишь ли, дерьмо не переносит», — захохотала так громко, что лебеди на реке, испугавшись, взлетели, взбороздив лапами воду и поднимая тучи мух-поденок.

Эрик Герман обернулся и увидел Бетси как раз в тот момент, когда улыбка ее была шире всего. Он понаблюдал, как она выстраивает по росту футбольную команду, а затем — позже он заверил ее, что это был первый раз в его жизни, когда он действовал импульсивно, — подошел прямо к девушке и пригласил ее на ужин, не завтра, не в один из ближайших дней, а прямо сейчас, чтобы ни у кого из них не было времени передумать.

Эрик относился к тем привлекательным, уверенным в себе мужчинам, которые притягивают людей, не прикладывая усилий, и Бетси думала, что, возможно, по случайному совпадению попалась ему на глаза в тот самый миг, когда он решил, будто ему настало время жениться. Она до сих пор не могла представить, что ему нужно от такой особы, как она, от женщины, способной в тишине аудитории вывалить на пол все содержимое своего рюкзака в попытке украдкой вынуть расческу. Все до единого члены преподавательского состава Хаддан-скул слышали, как покатились по проходу монеты и шариковые ручки, после чего каждый из них утвердился в своем первоначальном мнении на ее счет. Доктор Джонс уже давно завершил свою лекцию, а народ все еще выуживал из-под стульев пожитки Бетси, поднимая находки к свету, будто бы изучая странные и таинственные предметы, хотя на самом деле все, что они извлекали, оказывалось блокнотом, или пузырьком со снотворными таблетками, или тюбиком крема для рук.

— Не переживай, — шепнул ей Эрик. — Веди себя естественно, — посоветовал он.

Можно подумать, будто не это самое естественное поведение в первую очередь и ввергало ее в неприятности. Если бы Бетси доверяла своим инстинктам, как призывал Эрик, она наверняка поджала бы хвост и сбежала после того, как впервые вошла в дверь спального корпуса для девушек, куда назначена была младшим воспитателем. Холод прошел у нее по спине, когда она шагнула через порог, леденящее чувство тревоги, какое часто сопровождает неверные решения. Выделенные Бетси тесные комнаты рядом с лестницей были просто ужасны. Здесь нашелся всего один стенной шкаф, а ванная была такой маленькой, что, выходя из душа, было просто невозможно не стукнуться коленкой о раковину. С потолка осыпалась штукатурка, краска на оконных рамах потрескалась, а само окно пропускало ветер, но не солнечный свет, даже самые яркие лучи которого становились мутно-зелеными. В подобном окружении мебель Бетси выглядела мрачной и нелепой: кушетка была слишком широкой и еле пролезла в узкие двери, мягкое кресло казалось протертым, а бюро никак не желало стоять на кривом полу, крытом сосновыми досками, и шаталось, словно пьяный, каждый раз, когда захлопывалась дверь.