«Тейлон выбрал меня, — вспомнил он. — Я отправляюсь на важное, опасное задание. Я, Рейзо из Леса».

Два дня он работал дотемна, чтобы подготовить маму к ближайшему базарному дню, а затем попрощался со всеми. Рин совсем притихла, словно не хотела, чтобы он уходил, и у Рейзо сжалось сердце. Брун, старший из братьев, поймал его в захват.

— Больше не бегаешь за той Беттин, а, Рейзо? — спросил он.

Остальные братья рассмеялись. В пятнадцать лет Рейзо считал, что он еще слишком молод, чтобы свататься к этой хорошенькой и сильной лесной девушке. Затем, услышав, что она внезапно обручилась с Оффо, он за два дня пробежал трехдневный путь по Лесу до ее дома. Он успел до свадьбы, раскрасневшийся, торжествующий, задыхаясь и захлебываясь словами, которые ему самому казались стихами. Беттин только рассмеялась и погладила его по голове. «Но я люблю Оффо, — объяснила она. — Славный старина Рейзо».

Братья могли дразнить его из-за роста или количества шрамов на теле. Он готов был стерпеть, когда они шутили, что он умрет, так и не поборов никого в честной схватке. Но воспоминания о Беттин все еще оставались слишком болезненными. Рейзо воображал, что проживет с ней целую жизнь. Теперь, когда он закрывал глаза, ему было трудно вообразить что-либо другое.

Но отбиваться было бесполезно, так что он просто обмяк в хватке Бруна и так и висел, пока брат не сгрузил его на землю.

Поцеловав напоследок маму, Рейзо легким шагом двинулся в путь. По его спине побежали мурашки, и он все оглядывался, опасаясь, что Лес сложился пополам и его родного дома больше нет. В животе ощущалась какая-то пустота, и он попробовал заполнить ее ореховым дорожным хлебом, испеченным матерью. Это очень даже помогло.

Спустя два дня ходьбы он обнаружил, что приготовления в столице идут полным ходом: лошадей обучают, бочонки и сундуки грузят, палатки сворачивают. Рейзо ощущал кипучую деятельность, словно дрожь в мышцах. Путешествия всегда отнимают немало времени, но на приготовления все равно уходит больше.

Он околачивался в конюшнях, подтрунивая над ребятами, убиравшими навоз, когда один из байернских личных — жилистый тип с длинным носом, таким острым, что хотелось упрятать его в ножны, — подошел к Рейзо вплотную. От него несло элем, и он, похоже, этим гордился.

— Замечательно, — чуть слышно выдохнул Рейзо.

— Эй, пастушок! Я все хотел, чтоб ты кое-что объяснил мне… ты мне… насчет того, что ты едешь в Тиру, а? Почему это ты едешь, а? А я нет. Вот что я хочу знать.

Рейзо поморщился:

— Ты знаешь, что от тебя несет, как от нужника?

Еще двое солдат подтянулись к первому, и, ободренный поддержкой друзей, он пихнул Рейзо в плечо. Несколько раз. Рейзо стиснул зубы, но не поднял глаз от земли. Попытки отбиваться никогда не доводят до добра.

— Ты не воин. Ты просто в друзьях у больших шишек, а?

— В чем дело, Рейзо? — спросила подошедшая к ним Энна. Она только что вычистила свою лошадь и все еще держала в руке щетку. — Твои милые дружки довольно громко выражают свое мнение.

— Это не имеет к тебе отношения, — возразил первый солдат.

Она скрестила руки на груди:

— Если у вас есть вопросы к моему другу, это имеет ко мне самое непосредственное отношение, господин Рвотный Выдох. Может, объясните мне, в чем дело, я жажду это услышать.

Обмен репликами мгновенно перерос в весьма увлекательную перебранку. Рейзо с удобством расположился на тюке сена, наслаждаясь наблюдением за Энной, которая была в ударе.

— Разве ты ей не поможешь? — спросил один из конюших.

Рейзо рассмеялся:

— Энна даже с закрытыми глазами справится с тремя крикунами.