Бегум Хан пользуется репутацией жесткой, самоуверенной дамы, слишком образованной и вызывающе невоспитан ной. Мусульманский характер... Но о подобном вслух говорить в обществе не принято. Правда, как ни странно, мужчины прислушиваются к ней, с уважением относятся к статьям этой женщины, выступлениям по радио и телевидению. А вот о ее тихом и суетливом муженьке ходят странные сплетни.

Тем временем стадион разражается аплодисментами: бхаратцам удалось нанести удар по линии поля. Крикет, спорт негромких отдаленных звуков. Приглушенные хлопки, удар битой по мячу, тихие голоса. Рефери опускает палец вниз, на табло мелькают цифры, а дамы вновь обращают взоры к небу. Схватка закончилась, сильный юго-восточный ветер, несущий муссон, рассеивает инверсионный след, разрывая его в клочья. Застенчивая госпожа Суд интересуется, кто же победил в стычке.

— Конечно же, наши, — отвечает госпожа Чопра, хотя Парвати видит, что Бегум Хан вовсе не уверена в своих словах.

Парвати Нандха скрывается под зонтиком, немного выглядывающим из-под балдахина. Зонтик служит защитой от солнца не только самой женщине, но и ее палму, на котором постоянно вспыхивают цифры, характеризующие ход матча. Ей передает их Кришан, находящийся там, внизу, у разделительной линии.

Английский боулер готовится к удару. На палме появляется его имя:

ТРЕВЕЛЬЯН. СОМЕРСЕТ. 16-й КУБОК ДЛЯ АНГЛИИ. ШЕСТЬ РАЗ ПОРАЗИЛ ВОРОТА ШРИЛАНКИЙЦЕВ ВО ВТОРОМ ОТБОРОЧНОМ МАТЧЕ В КОЛОМБО В 2046-м.

Игрок выходит вперед, держа перед собой биту, словно узкий щит. Его противник на дальних воротцах напрягается. Но нет... Мяч летит, полевой игрок подхватывает его, оглядывается, видит, что воротца хорошо охраняются, и, высоко подбросив мяч, отправляет назад боулеру.

— Их короткая «нога»* [«Нога бэтсмена» — термин в крикете] оказалась поверх этой, — замечает Парвати.

Дамы, слегка озадаченные, прерывают на мгновение важную беседу о будущем государства. И вновь она чувствует, что сказала что-то не то.

Мяч, подскакивая, летит к границе поля. Парвати так старалась, выучила всю терминологию и правила, и тем не менее смысл многого, о чем здесь говорят, ускользает от нее. Война, стратегия правительства, международная политика... Однако Парвати продолжает упорствовать:

— Следующим будет Хусейни, уж будьте уверены: он ловко примет мяч от Тревельяна, как на тарелочке.

На ее слова обращают даже меньше внимания, чем на рассеивающийся инверсионной след в желтом воздухе над стадионом Сампурнананда. Парвати увеличивает изображение на палме, просматривает высветившиеся лица. Затем впечатывает:

ГДЕ ВЫ?

На палме появляется ответ:

СПРАВА ОТ ЭКРАНОВ. ТАКИЕ БОЛЬШИЕ БЕЛЫЕ ШТУКИ.

Она пробегает взглядом по смуглым вспотевшим лицам. Вот он. Машет рукой, не слишком демонстративно — так, чтобы не отвлечь игроков. Ведь это же крикет.

Парвати очень хорошо видит Кришана. Он ее — нет. Правильные черты лица, бледная кожа, слегка потемневшая от постоянной работы на солнце на крыше пентхауса «Дилджит Рана». Гладко выбрит. И только теперь, когда Парвати сравнивает облик Кришана с обилием усов самого разного калибра и конфигурации вокруг него, она начинает понимать, что именно она всегда ценила в мужчине. Нандха тоже всегда тщательно бреется... Волосы покрыты легким слоем фиксатора, но, выбившись из химического плена, непослушными прядями рассыпались у него по лбу.