Грузовой бот с лязгом и шипением состыковался с маршрутным лайнером, по обе стороны соединительных переходов распахнулись двери воздушных шлюзов. Покидающие «Вьющуюся зарю» пассажиры выходили через задние двери, а те, которые поднимались на борт с «Кормака Ду», — через передние. Лайнер и бот так синхронизировали гравитационные решетки, что почти никто не заметил изменений. Но, даже несмотря на то что людей сопровождали стюарды, пересадка представляла собой настоящий хаос.

Человек со шрамами едва волочил ноги, пока не оказался позади толпы, а дойдя до порога, нерешительно замер. Это был маленький шаг, но куда больше того, который он сделал, покинув бар Иеговы. Тогда он согласился сопроводить Мéарану до Верховной Тары, собираясь вернуться сразу же, как только Свора объяснит всю глупость ее намерений. Но вместо того чтобы отбить у девушки желание, Свора дала ей необходимые инструменты, дабы начать безнадежный поиск. Часть разума Донована хотела сбежать и сесть на следующий корабль до Иеговы. Проблема в том, что другая часть толкала его вперед.

«Пошли. Делай хоть что-нибудь», — произнес Силач, следуя своей неопровержимой логике.

«Мы поклялись помогать ей. Что, если на дорогах она столкнется с опасностью?»

— Если так, — ядовитым голосом заметил Донован, — мы проведем еще одни дебаты, которые помогут ей не больше этих. Черт подери, мы без препирательств даже в дверь войти не можем.

«Это наш последний шанс уйти. Если попадем на борт, другого пути не останется».

«Скажи что-то, чего я не знак».

«Не забывай обещания Зорбы, — напомнил Внутренний Ребенок. — Повернуть назад тоже небезопасно».

Но в конечном итоге взойти на борт маршрутного лайнера человека со шрамами заставила не скука Силача, не страх Внутреннего Ребенка, не идеализм Шелковистого Голоса и даже не ностальгия Фудира. Он понял, что арфистка всего на миг тоже заколебалась у порога. Подобное невысказанное сомнение заслуживало поддержки.

Хотя Свора славилась глубокими карманами, а карточка позволяла путешествовать первым классом, Донован зарезервировал для них третий. Они нашли свои смежные каюты на палубе Н, где слышался гул работающих на холостом ходу альфвеновых двигателей, а серые стены слабо вибрировали, как будто корабль был живым существом, дрожащим от нетерпения. Стюард их секции, терранин, вскоре доставил багаж, и Фудир щедро заплатил ему гладиольскими переводными векселями и прошептал на ухо кое-какие распоряжения. После этого принялся ждать жалоб арфистки.

Которые вскоре последовали. Она вошла через межкомнатную дверь в каюту Донована и плюхнулась на диван.

— Ничего получше найти не смог?

— Мемсаиб привыкнуть к роскоши? Жаль, тут нет атласных подушек и шелковых простыней.

— Да и вкуса тоже. Но меня волнует не бедность, а убогость.

Комната была выкрашена в блеклые цвета, а койки и письменные столы можно было бы даже назвать спартанскими, не будь спартанцы таким веселым и жизнерадостным народом. Фудир пожал плечами.

— Это корабль линии Великой Звезды.

— Лучший корабль второсортной линии.

— И что с того? Второсортный — еще не худший. Сколько первоклассных линий ты вообще знаешь? — Он оглядел каюту. — На самом деле здесь не так уж плохо. Донован и я путешествовали в куда менее роскошных условиях.

— Ты не видел моей каюты. Но я говорила не об условиях.

— Если хочешь, можем поменяться.