— Звоните мне в любое время, — сказала Джоди. — Съемки займут всего несколько дней, потом я вернусь сюда.

— Конечно.

Она поцеловала меня и поднялась по трапу. Лысеющий бизнесмен смотрел вслед Джоди.

— Как считаете, приятель, она та самая, о ком я подумал?

— А о ком вы подумали?

— О той, с телевидения. Певица.

— Нет, — покачал я головой.

Я шел по терминалу, чувствуя себя очень одиноким и каким-то неприкаянным. А ведь Люси Шенье была где-то совсем близко. Хотя Люси не особо обрадовалась моему появлению. И от этого на душе становилось еще хуже. Я постарался не думать о ней. А стал думать о том, что бы такое сделать, чтобы вернуть ясность мыслей. Быть может, тогда я сумею как-то облегчить положение Эдит Будро. Мне ведь платят именно за это. И тогда я смогу не думать о Люси.

Было двадцать три минуты восьмого, и здание аэропорта уже практически опустело. Впрочем, человек действия всегда способен что-нибудь придумать, а наши возможности ограничены лишь нашим воображением. Хммм. Я могу отправиться на дамбу и начать стрелять в крыс, но это очень шумное развлечение. Да еще потребуется разрешение на отстрел. А его совсем непросто получить. Ладно, можно забраться на главное здание штата, в котором тридцать два этажа, и слететь с крыши на дельтаплане прямо на мост Хью Лонга, но где взять дельтаплан? К тому же прокат уже, наверное, закрыт.

«Элвис Коул, и это твоя жизнь!»

Я поехал в отель, опять снял номер, потом заказал сэндвич с индейкой и направился в свою комнату. Двадцать минут спустя, когда я ел сэндвич, зазвонил телефон. Я снял трубку и произнес:

— Потерянные надежды. Элвис Коул на проводе.

Люси Шенье ответила:

— Если это аллюзия с «Большими надеждами», то слишком уж примитивная.

— Привет, — сказал я.

Сердце у меня стучало как сумасшедшее, а ладони повлажнели. В жизни мы часто оказываемся вовсе не такими крутыми, как нам представляется.

— Хочу принести извинения за свое поведение, — продолжала Люси. — И получить шанс все объяснить.

— В этом нет необходимости.

— Джоди позвонила из самолета. Она мне все рассказала и попросила оказывать вам всяческое содействие. — Голос Люси звучал как-то напряженно, словно она нервничала.

— Хорошо.

Люси замолчала, мне даже показалось, что нас разъединили. Затем я услышал ее голос:

— Я как раз готовлю ужин. Если хотите, можете ко мне присоединиться, и мы сможем поговорить.

— Это было бы просто замечательно. Спасибо за приглашение.

— Помните, как проехать?

— Конечно.

Снова возникла неловкая пауза, а потом Люси, спохватившись, сказала:

— Тогда мы скоро увидимся.

— Да.

— До свидания.

Я повесил трубку и посмотрел на телефон. Так-так. Я выбросил остатки индейки, быстро принял душ и уговорил бармена продать мне по тройной цене бутылку мерло и бутылку шардоне. До Люси я добрался за четырнадцать минут. Попробуйте-ка в Лос-Анджелесе доехать куда-нибудь за четырнадцать минут! Для этого потребовался бы быстроходный танк.

В районе, где жила Люси, было тихо, а ее освещенные окна так и манили войти в дом. Те же самые мужчина и женщина выгуливали пятнистую собаку. Я поставил машину рядом с «лексусом» Люси и кивнул им.

— Какой чудесный вечер, — обратилась ко мне женщина.

— Да, просто замечательный, — согласился я.

Люси, встретившая меня на пороге, была в джинсах, мягкой красной кофточке, с бирюзовыми сережками в ушах, и я вдруг подумал, что никогда еще не видал столь прелестной женщины.