— Я третий раз разогреваю тебе ужин, — сухо произнесла она.

Этот сухой, отчужденный тон стал уже привычным, с тех пор как в его жизни возникла Маша. «Значит, она еще не знает», — подумал Сергей, принимаясь за еду.

Глава 11

НА ТРЕЗВУЮ ГОЛОВУ

Турецкий сидел в своем кабинете, просматривая бумаги в ожидании Грязнова. Накануне, во время ежевечернего созвона и обмена впечатлениями за день, было решено встретиться нынче пополудни, дабы обсудить новую информацию по взрыву на пересечении улиц Вавилова и Дмитрия Ульянова.

— Ну что, Санечка, как дела? — вместо приветствия поинтересовался Грязнов, возникший в кабинете Турецкого, едва приемник, настроенный на волну «Маяка», пропиликал полдень.

— Дела у прокурора… — машинально ответил Александр, отодвигая бумаги и снимая очки.

— А у помощника генерального так… делишки, — продолжил Грязнов.

— Какое там! Чем выше сидишь, тем дальше видишь. А знания умножают скорбь.

— Да?

— Да. А то ты не знаешь. Сам что, низко сидишь?

— Ладно, оба мы хороши. Кофейком-то угостишь? А то ведь время пить кофе! Я, Санечка, пожертвовал собственным, извиняюсь, ланчем, дабы предстать пред твоими светлыми очами.

Грязнов уже доставал из дипломата свою знаменитую фляжку.

— Что это ты велеречив не в меру? Ты меня ни с кем не путаешь?

— С кем же тебя можно перепутать, гордость Генпрокуратуры?

— С Клавдией Сергеевной, например.

— С Клавой? Господь с тобою! Как же можно перепутать коня, в смысле жеребца, с трепетной ланью? Это я так, от избытка хорошего настроения.

— Есть повод?

— Для чего?

— Для хорошего настроения?

— Нет, Санечка, поводов особых нет. Но я уже в том возрасте, когда повода ждать не стоит. Можно и не дождаться. А лучше создавать его себе самостоятельно. Глядишь, и повод найдется. Согласен?

— А то! — рассмеялся Александр. — Наташа, сделай нам кофейку. И бутербродов настрогай, пожалуйста, — через селектор попросил он.

— Что, Ириша теперь бутерброды тебе не делает? Зазналась, что ли, как жена высокого чиновника?

— Так нет сейчас Ириши. Они же с Нинкой в Черногории.

— Фу-ты, забыл, старый пень! Ладно, угостимся бутербродами, сделанными твоей секретаршей. Симпатичная особа, между прочим.

— Ты на моих секретарш рот не разевай! У тебя свои есть.

— Так чужое всегда вкуснее, хоть бутерброды, хоть секретарши, — все балагурил Вячеслав.

Симпатичная Наташа внесла поднос.

— Правда, Наташенька? — обернулся к ней Грязнов.

— Что — правда? — От неожиданности девушка едва не пролила кофе.

— Что самые симпатичные девушки работают в Генеральной прокуратуре. А самая симпатичная из них — помощником господина Турецкого.

Наташа покраснела, поставила поднос на журнальный столик.

— Не слушай его, Наталья, это старый ловелас…

— Я старый солдат, и не знаю слов любви, — вскричал Грязнов. — Но в данном случае слова сами льются с моих уст…

— Я могу идти, Александр Борисович? — промолвила ошеломленная Наташа.

— Иди, конечно. И никогда не верь старым солдатам, поняла? Знают они слова любви. Даже слишком хорошо! — как бы строго произнес Турецкий.

— Да, — кивнула Наташа и испарилась.

Друзья рассмеялись.