Но первыми до этого места добрались мотоциклисты на двухколесных машинах. Подбегая к 13-му дому, Коваль с изумлением увидел, как один из них достает из сумки подлинный «шмайссер» — очевидно, самолично добытый им во время раскопок на полях былых сражений. И тут же где-то рядом заорал юношеским голосом «матюгальник»:

— Граждане бандиты! С вами говорит суд имени Линча во главе со мной. Дом окружен, и ввиду особой опасности вашей банды я имею указание живыми вас не брать. Выходите по одному, оружие на землю и руки вверх. Сопротивление бесполезно. Шаг вправо, шаг влево — считается побег, прыжок на месте — провокация.

Парень явно хотел, чтобы было похоже на Жеглова, но у него не вышло — ни голос, ни текст, как говорится, не тянули. А прежде чем он, сделав глубокий вдох, вознамерился продолжать, все пространство вокруг заполнил другой голос, усиленный аппаратурой куда более мощной, нежели какой-то жалкий мегафон:

— А теперь, щенки, слушайте меня!

66

Пытаться убить Ростислава Темного, зная, что его окружает весьма многочисленная и квалифицированная охрана, было безумием. Но ведь среди мстителей не было благоразумных людей. Благоразумные люди вообще бы не взялись за это дело или, во всяком случае, не стали бы использовать гранатомет и прочее оружие широкого поражения там, где можно обойтись ножом и пистолетом — ну, самое большее, снайперской винтовкой, достать которую ничуть не труднее, чем тот же гранатомет или автомат в спецназовском исполнении.

Теперь возможности действовать громко и с размахом больше не было. Мстители потеряли гранатомет, и у них не было времени искать другой, потому что ни Зароков, ни Рокотов не хотели откладывать завершение дела. Они ведь уже объявили Темного мертвым.

В том, что они именно сейчас направили свой меморандум в прессу, был свой расчет. Общественное мнение все чаще стало связывать их «подвиги» с похищением Яны Ружевич, представляя то и другое, как звенья одной цепи. Требовалось объявить общественности, что это не так.

К тому же дело с похищением певицы явно шло к концу. Стало ясно, что либо вот-вот возьмут похитителей, либо вскоре объявится труп Яны. То и другое вызовет такой шум в прессе, что внимание общества неизбежно окажется отвлечено от мести, которой посвятили себя зароковские бойцы.

Зароков — организатор мести, и Рокотов — главный исполнитель (именно он стрелял из гранатомета), решили вдвоем довести до конца месть за Олю Благовидову, а затем уже всей командой заняться другими делами и мстить за других людей, погибших безвинно и таким образом, что никто не может быть наказан по закону за их смерть.

Для мстителей закона нет. Зароков сформулировал это правило еще в самом начале пути, а теперь идеолог мстителей, завербованный ими в какой-то секте — тот самый человек, который написал меморандум, — готовил манифест на этой основе, чтобы пустить его в дело, когда первая месть будет завершена.

Во всей команде мстителей Оля Благовидова была близка только троим — Зарокову, Рокотову и Сергею Благовидову, брату девушки. Но Зароков сумел собрать вокруг себя значительно больше людей. Одних он приманил деньгами, другие пошли за ним благодаря его незаурядной харизматической и даже гипнотической силе, а третьим просто нравилось убивать или, как например, идеологу — теоретически обосновывать убийства.

— Мы создадим большую организацию, которая заставит трепетать и мафию, и всех преступников, в том числе тех, которые не боятся закона и которых не трогает закон.