— Должно, они его на табаке настаивают, ваше превосходительство.

— Ну дурак ты, капрал, как есть дурак. Коньяк на табаке не настаивают! Коньяк — это целиком понятие фруктовое…

— Мне про то неведомо, ваше превосходительство, при моем жалованье коньяк вреден.

— А что же ты пьешь?

— Пиво.

— Ну, пока молодой, можно и в нужник побегать, а мне следует сидеть на месте и силы зря не расходовать. Тем более теперь, когда мы отбились от всех этих негодяев. А ты заладил свое — выскочили да выскочили. А кто выскочил?

— Волки Камерона. Как зыркнули на меня, а потом прыгнули в черный «бренин» и унеслись куда-то с глаз долой. И куда они поехали на ночь глядя, ваше превосходительство?

— Да куда угодно! Они свою работу только по ночам и делают. Но это уже не про нас. Ты смотри на дорогу-то, а то тут недолго и в овраг свалиться.

Прикончив коньяк, генерал, чтобы унять не отпускавшее его волнение, взялся за яблочную водку, потом за виноградную.

Мимо проносились растопыренные кусты, изломанные линии склонов грозили внезапной лавиной или точным выстрелом из засады. Генерал понимал, что пока находится на территории Камерона и тот волен сделать с ним все, что угодно.

— Эх, кабы столько денег, жил бы на берегу теплого моря! А этот, ваше превосходительство, заперся в какие-то пещеры, честное слово. Здесь даже птиц не бывает, только мыши летучие. Я, пока вас ждал, так сотню их насчитал, так и стригли над самой машиной…

— Ты вот что, капрал, ты меня сейчас куда везешь? — спросил генерал, которого уже слегка развезло.

— На квартиру, ваше превосходительство.

— Не надо на квартиру, вези сразу к друзьям.

— А если они вернутся, ваше превосходительство? А вы в прошлый раз вазу дорогую разбили, да еще картину сорвали со стены вместе с гвоздем. Как бы к ответу не призвали.

— Дурак ты, братец! — воскликнул опьяневший генерал, теряя остатки осторожности. — Перед кем мне отвечать, если все в этом доме мое — и вазы, и картины, и само здание вместе с черепицей!

— Как это ваше? — Капрал оглянулся на генерала, недоверчиво смотря на его кривую усмешку. — У вас такого дома отродясь не было…

— А теперь есть! Смотри на дорогу, там какие-то свиньи жезлом махают! Дави их в танковой атаке! Приказываю давить!

— Как же давить полицию, ваше превосходительство? — не согласился водитель, притормаживая перед машиной с мигалкой и двумя полицейскими в дождевиках.

Один из них обошел представительский автомобиль и, подойдя к водителю, строго сказал:

— Выйдите из машины с документами!

— Я водитель генерала Роджерса, вон он, на заднем сиденье! — сообщил капрал, вылезая.

— Да, мер-рзавцы! Я генерал Роджерс, я вам устрою веселенькую жизнь! Дармоеды! — закричал генерал со своего места, не переставая опустошать бутылочки из бара.

Не обращая внимания на эти крики, полицейский при свете фонаря стал просматривать документы капрала.

— А откуда у вас пистолет, капрал, разве вы имеете право на его ношение? — спросил он вдруг.

— Разумеется, я же военный, и это мое личное оружие. Вот тут даже разрешение имеется на ежедневное ношение.

Капрал ткнул пальцем в одну из карточек, которые держал полицейский.

— Ну так доставайте пистолет, нужно сверить номер, не могу же я на слово поверить, что в кобуре тот самый пистолет?

Капрал посмотрел на второго полицейского, тот лениво жевал резинку, глядя на капрала немигающим взглядом.