|
Все это тем более увлекательно для меня. Поднимись. — Он подождал минуту. — Или ты хочешь, чтобы я снова привел в действие ошейник? Я могу, ты знаешь. Так я быстрее сумею тебя убедить.., или убить. Она поднялась на ноги, янтарные глаза сверкали на ее совершенном лице. Желваки ходили под кожей, когда она взяла бокал. — За любовь. Она ничего не произнесла, но не отрываясь, гневно смотрела ему в лицо. — Пей, — приказал Император… Она медленно поднесла бокал к губам. Ненависть по-прежнему горела в ее глазах. Допив, она поставила бокал на украшенную лепниной полку. — Я убью тебя, риганец. — Нет, моя дорогая, по крайней мере, до тех пор, пока на тебе ошейник. Огонек любопытства заплясал в ее глазах. — Он снимает все чувства? Так произошло, когда твоя сука Такка впервые использовала его на ЛС. — Он контролирует все нервные окончания, находящиеся ниже шеи. Поэтому считай, я уже выиграл. Или не могла мне угодить больше, преподнеся тебя в подарок. Глаза ее вспыхнули, на лбу показалась едва заметная морщина. Он сделал жест бокалом: — Подойди поближе, не стоит колебаться. У тебя нет выбора. Подойди — или опять начнет действовать ошейник. Она сглотнула, по горлу пробежала судорога. Почти дрожа, она сделала шаг к нему, потом другой; легкая ткань обвивалась вокруг ее грациозных ног. Тибальт протянул руку и почувствовал, как она содрогнулась от прикосновения его руки. — Вот видишь, дорогая. Не так уж и страшно. Ну а ошейник поможет нам преодолеть любые другие сложности. Даже психологическую подготовку. Она напряглась, когда он провел рукой по ее щеке: — Ты знаешь, Арта, я буду о тебе заботиться. У моих рабов не такая уж плохая жизнь. Она закрыла глаза, зубы ее стучали за плотно сжатыми губами. — Или дала мне просмотреть записи твоего допроса. Я знаю, к чему тебя готовили на Этарии. Ты знаешь искусство любви. И только от меня зависит, как и когда высвободить эти приобретенные знания из-под спуда, дорогая Арта. Попроси, и я дам тебе, что пожелаешь. — Не трогай меня, — выдавила она из себя, пытаясь побороть отвращение. — Вот этого я не выполню, как и не верну тебе свободу. Нет, моя дорогая, я оставлю тебя лишь для себя одного. — Пальцы его дотронулись до броши на плече. Он отступил назад, любуясь, как ткань соскользнула вниз, мерцая в сумраке. — Чудо, — произнес он. — Самая исключительная женщина, которую я когда-либо видел. Она, казалась, сумела побороть дрожь и, широко открыв глаза, смотрела, как он расстегнул одежду и сделал шаг к ней, оставив ее позади. Что-то в ее выражении изменилось, когда он подошел ближе. — Спокойно, Арта. Расслабься. У нас впереди вся ночь. Не пытайся наброситься на меня. Я контролирую ошейник. Она лишь сделала попытку наброситься на него, но он одной мыслью заставил ее упасть и отступил в сторону, глядя, как она неподвижно лежала на полу. Он опять ослабил контроль: — Нам предстоит долгая ночь. У тебя просто выработан импульс, рефлекс. Но ты можешь научиться владеть собой. — Вставай. Терпеливо он заставлял ее падать, когда она пыталась бороться с ним или с ошейником. Наконец, утомленная, она уже поборола в себе импульс к нападению и позволила ему коснуться себя и провести рукой по своей коже. |
