|
— Вы отвратительно выглядите, — сказала она, подходя к раздатчику и наполняя две пузатенькие рюмки микленским виски. — Спасибо. Она подала ему одну из рюмок и устроилась в уголке огромного дивана. С чего ей начать разговор с этим человеком — другом и командиром, наполнившим столько лет ее жизни вызовом и деятельностью? Что ей теперь говорить? Эй, шеф, почему вам больно? Не хотите ли рассказать мне, почему вы там внизу оторвали человеку голову? У вас есть причина сводить войска с ума из-за беспокойства о вас? Что? — Стаффа, — сказала она, решив пойти в лобовую атаку, — я не знаю, что произошло внизу, но это оказывает воздействие… — Сассанцы связывались по поводу штрафа? Он отпил виски и прошел к стене, где задумчиво уставился на тарганское оружие. — Только что, — ответила она. — Адмирал Джакре очень доволен, чтобы сгнили его черные мозги. Пригласил меня на интимный ужин с соблазнением. Он рассеянно смотрел в камин. — Собираетесь поймать его на слове? — Эту мерзкую слизь? — Он — адмирал. — Он толстый червяк. Кроме того, у меня больше власти, чем у него и Его Святейшества вместе взятых. — Она с любопытством наблюдала за ним. — Без нас они обречены, Стаффа. Вы это знаете. Вы их видели. Их империя построена на нашей силе. Они удержат эту империю только пока у них хватает денег платить за наши бластеры больше, чем их противники. Только все производящие силы Сассы и добыча с побежденных миров позволили им заплатить нашу цену — как и риганцам. Помолчав мгновение, она добавила: — Стаффа, мы уничтожили последнего претендента на власть. Миклены больше нет. Теперь это либо Рига, либо Сасса. Кто же именно? Он поворачивал в руке пузатенькую рюмку. — Я не знаю. Напряжение стянуло ей грудь. Тупая боль собралась у основания черепа. Скайла мысленно называла себя дурой, но продолжала сгорать от любопытства. Наклонив голову набок, она наблюдала за ним. В памяти струились воспоминания, подобные тончайшим паутинкам: его блестящие серые глаза встречаются с ее взглядом; разделенная близость и напряжение командования; моменты отчаяния, а потом торжества, когда вопреки всему победа оказывалась на ее стороне. Она опустила глаза, странно отрезвленная тем, что их связывало со Стаффой. Двадцать лет в скороварке военного времени нельзя сбросить, словно это изношенная боевая броня. Все это выбивало ее из колеи. — Что случилось, Стаффа? Что произошло в той комнате? — выпалила она. Крепко сжав губы, он встретил ее вызывающий взгляд. Она увидела, как ходит его кадык. — Претор был моим… Это был человек, который… — Пожав плечами, он монотонно произнес: — Это было очень давно. Он взял меня сиротой и научил быть тем, что я есть сейчас. Напряжение в ее груди завязалось тугим узлом вокруг ее сердца. — Проклятые Боги. Вы хотите сказать, это был ваш… — Отец? Нет. Назовите его моим.., моим опекуном. Наверное, это более подходящее слово. — Проклятые Боги! — Так вот, в чем тут дело. — Почему вы согласились на контракт? Он сцепил руки за спиной и осторожно прошел через комнату. — Они выкинули меня. Много лет тому назад. Вы знали, что я микленец. Я.., я заключил контракт, чтобы отплатить им. И ему. — Он выдохнул и покачал головой. |
