— Сдайте амулет, — велел лейтенант.

Проходы бывали разных типов, некоторые пропускали всех или почти всех. Другие были капризными и пропускали строго определённых людей (и никто до сих пор не знал, чем они в этот момент руководствуются), примерно одного из трёх сотен. Были и такие, пройти через которые без амулета было просто невозможно, именно такой находился за его спиной. Виньер его специально выбрал, чтобы избежать погони.

Снимая с головы цепочку, он старался не задеть раскалённый амулет, рубаха под ним почернела, а на коже обозначилось красное пятно. От амулета несло жаром, но лейтенант, видимо, этого не знал. Рука его потянулась и жадно ухватила кусок прозрачного фиолетового камня, сжав всеми пальцами. Через секунду выражение лица офицера сменилось с самодовольного на отчаянное, в воздухе запахло палёной кожей, а фокус зрения сместился с пойманного диверсанта на свою покалеченную руку, от которой шёл дым.

Этого хватило, через доли секунды Виньер стоял уже между ним и стволом пистолета, с силой вбивая раскрытую ладонь в корень носа. Кровь хлынула рекой, от болевого шока офицер потерял сознание, но прежде, чем он упал, амулет перекочевал в руки Виньера, только тот, сберегая свои руки, подхватил его за цепочку.

Два быстрых шага, и он нырнул в каменную стену. Проход привычно сдавил его с двух сторон, а затем выплюнул в новом мире.

Глава третья

Келд

Информатор трясся, словно пиявка, наколотая на вилку. А ведь он был далеко не последним человеком в своей среде, его знали, с ним охотно вели дела, заключали сделки, более того, стоило кому-то не то, чтобы обидеть этого человека, а просто сказать о нём нехорошо, как почти моментально этот кто-то склонялся к раскаянию.

Но только не теперь, теперь перед ним сидел тот, против кого не помогут верные люди с кинжалами, не помогут купленные стражники в порту, не спасёт даже поспешное бегство. Тот, кто сидел напротив, найдёт везде, да не просто найдёт, а натуральным образом спустит шкуру, возможно, пошив из неё потом себе новые сапоги.

— Так я повторяю вопрос, — проговорил Келд ленивым и бесцветным голосом. При этом на информатора смотрели страшные глаза разного цвета, один зелёный, изредка отливавший жёлтым в зависимости от освещения, а второй бледно-голубой, почти бесцветный. Особая примета, от которой он никак не мог избавиться. — Где этот человек? Почему он не прибыл сегодня? Говори и останешься жив.

Ну, да, именно так. Другие сыщики, желая разыскать кого-либо, тоже пугают информатора различными карами, но в качестве альтернативы предлагают серебро. Этот же ничего не предлагает, только туманные обещания оставить в живых. Снова мелькнула робкая мысль позвать друзей. Вот ведь они, через два стола сидят и играют в кости. Вскочить и закричать, что убивают. Они встанут и вступятся за друга. Так ведь? Увы. Воображение рисовало совсем другую картину, в которой все четверо лежат на немытом полу таверны в лужах крови и собирают свои кишки, а страшный человек с разными глазами продолжает пытать его.

Собравшись с силами, чтобы не выглядеть перепуганным, он выдохнул и сказал:

— Он сбежал, просто сбежал из города, ты ведь не только меня спрашивал, вот кто-то ему и донёс, что его, мол, разыскивает человек с разными глазами.

— И что? — Келд на секунду прикрыл глаза. Беда с ними, особая примета. Он становился популярным. Люди опасных профессий уже запомнили, что если тебя ищет такой человек, то спасение твоё исключительно в быстром беге. Разумеется, это неправда. Быстрый бег даст не спасение, а только отсрочку, а смерть придёт обязательно. Самле обидное, что со смертью знающих людей легенда не умирала, её передавали следующим поколениям.

— Ну, я думал, что он людей поднимет, будут тебя искать, а он… просто подскочил, прихватил вещи в мешок, деньги там, бумаги какие-то, и из города сбежал.