– Но ведь когда-нибудь город устанет от этого безумства?

– И усталость станет нашей лучшей союзницей, – улыбнулся Макиавелли. – Мне думается, Савонарола искренне верит, что Судный день вот-вот наступит. Вот только никаких зримых признаков нет. Даже те, кто поначалу безоговорочно верил ему, начинают колебаться. Жаль, что многие влиятельные люди продолжают слепо верить Савонароле и поддерживать его. Если мы сумеем устранить их поддержку…

Эцио до глубины души огорчало нынешнее состояние его родного города. Здесь он родился и вырос, здесь были его корни. Флоренция знала разные времена, но никогда еще на ее улицах не полыхал такой губительный огонь ненависти, а в воздухе не разливался дурман извращенного религиозного рвения. Скрепя сердце Аудиторе продолжал вырывать из жизни сторонников Савонаролы. Каждый удар его клинков был как порыв ледяного ветра, очищающего поруганный город от тех, кто лишил Флоренцию ее славы. Убивал Эцио лишь после того, как были исчерпаны все иные способы воздействия на разум и душу заблудших и далеко отпавших от Бога. Он проявлял сострадание к своим жертвам и даже в самые мрачные часы ни разу не отступил от Кредо ассасина.

Постепенно общий настрой города стал меняться. Савонарола видел, что число его безоговорочных (и бездумных) сторонников начинает уменьшаться. Макиавелли, Ла Вольпе и Паола помогали Эцио, занимаясь настойчивым просвещением горожан. В городе вспыхивали очаги недовольства, которые медленно, но неумолимо разгорались.

Последним из тех, кого Эцио наметил своей целью, был проповедник, несомненно обладавший даром слова. Аудиторе выследил его, когда тот разглагольствовал перед толпой возле церкви Святого Духа:

– Жители Флоренции! Подходите! Слушайте внимательно! Конец света близок! Настало время покаяться и умолять Бога о прощении! Если ваши глаза не видят происходящего, пусть ваши уши внемлют моим словам. Знамения конца света окружают нас повсюду. Мятежи! Голод! Болезни! Стяжательство! Все это – предвестники тьмы! Мы должны твердо стоять в нашей вере, дабы тьма не поглотила нас! – Лихорадочно блестевшие глаза проповедника внимательно оглядывали толпу. – Вижу, вы сомневаетесь. Считаете меня спятившим. Но разве римляне не считали безумцем Иисуса? Знайте: когда-то и я сомневался. Но это было до моей встречи с Савонаролой. Он показал мне истину! Наконец мои глаза открылись. И сегодня я стою перед вами в надежде, что, быть может, и мне удастся открыть вам глаза!

Проповедник умолк, переводя дыхание.

– Поймите же: мы стоим на краю обрыва. На той стороне сияет в лучах своей славы Царство Божие. Внизу – бездонная пропасть отчаяния и страданий! Вы давно топчетесь у этого края, и нельзя сказать, что вина целиком лежит на вас. Те, кто прежде правил городом и вами и кого вы называли своими господами, – все эти Медичи и иже с ними – стремились к богатству и мирским благам. Они отказывались от истинной веры в угоду мирским наслаждениям, подавая вам пример для подражания.

Он снова умолк, теперь намеренно.

– Наш мудрый пророк однажды сказал: «Единственное, за что мы можем быть признательны Платону и Аристотелю, так это за множество доводов, которые оказываются нам полезны в борьбе с еретиками. Однако и они, и остальные философы нынче горят в аду». Если вы печетесь о своих бессмертных душах, вы отвратитесь от лживых речей и искренне воспримете учение нашего пророка Савонаролы. Тем самым вы освятите свое тело и дух и обрящете Славу Божию! Вы наконец станете такими, какими вас и замышлял Создатель, – верными и послушными слугами!

Однако речь проповедника не вызвала желаемого действия.