Солнце еще только-только поднималось над восточными холмами. Прохожих было совсем немного. Эцио уже собирался пойти к дому Кристины, когда громкие шаги за спиной вынудили его поспешноскрыться в тени церковного крыльца. Сомнений не оставалось: снова Вьери, только на сей раз в сопровождении двоих караульных из отцовской охраны.

– Молодой синьор, дальше нам нет смысла искать, – сказал старший караульный. – Их давно и след простыл.

– Будешь мне тут указывать! – огрызнулся Вьери. – Я их носом чую.

Вместе с караульными он двинулся вокруг площади. Сколько еще они тут проторчат? Солнце поднималось все выше, отчего тени сжимались и исчезали. Эцио снова забрался в сено и провел там, казалось, целую вечность. Ему не терпелось увидеть Кристину. Один раз Вьери прошел совсем близко. Эцио даже почуял его запах. Наконец, убедившись в бесплодности дальнейших поисков, Пацци сердито махнул караульным, и все трое удалились. Аудиторе выждал еще какое-то время, потом выбрался из телеги и быстро зашагал в сторону дома своей возлюбленной. Только бы никто из семейства Кальфуччи не вздумал подняться раньше времени! Особняк выглядел спящим, хотя наверняка в задней его части слуги уже разожгли кухонные очаги. Эцио знал окно Кристины. Набрав камешков, он начал по одному бросать их в створки ее ставен. Звук показался ему оглушительным. Юноша настороженно ждал. Но через мгновение ставни открылись, а затем открылась и балконная дверь. Кристина вышла в ночной сорочке, облегавшей ее изящную фигурку. Эцио смотрел на нее во все глаза, охваченный любовной страстью.

– Кто там? – негромко спросила Кристина.

Эцио немного отошел, показываясь ей:

– Я!

– Эцио! – В ее голосе слышалось легкое недоумение, но никак не обида или злость. – Я так и подумала.

– Можно подняться к тебе, mia colomba?[20]

– Поднимайся, – шепотом ответила она, предварительно оглянувшись назад. – Но только на минутку.

– Большего мне и не надо.

– В самом деле? – улыбнулась она.

Эцио смутился:

– Нет… прости… я совсем не то хотел сказать! Я сейчас.

Убедившись, что рядом никого нет, Эцио закинул ногу в одно из тяжелых железных колец, вделанных в серую стену дома. К ним привязывали лошадей, но сейчас кольцо послужило юноше ступенькой. Он подтянулся и полез к балкону. В щербатой каменной кладке было достаточно выступов, чтобы ухватиться за них руками, и углублений, чтобы поставить в них ноги. За считаные секунды он добрался до балюстрады, перемахнул через нее и крепко обнял Кристину.

– Эцио! – вздохнула она, отвечая на его жаркий поцелуй. – Что у тебя с головой? И почему в такую рань ты уже на ногах?

– С головой? Царапина, – улыбнулся Эцио. – Знаешь, мне что-то не спалось. Может, впустишь меня? – осторожно спросил он.

– Куда?

– В твою спальню, – с детским простодушием ответил Эцио.

– Ну… Только если ты уверен, что тебе хватит одной минутки…

Не размыкая объятий, они толкнули двойные двери и очутились в спальне Кристины.

Через час их разбудил яркий солнечный свет, струившийся из окна, скрип телег и голоса прохожих, а также еще голос, который – что было хуже всего – принадлежал отцу Кристины.

– Кристина! – позвал он, входя в спальню. – Девочка моя, пора вставать. Твой учитель будет здесь с минуты… Что за черт? Ах ты, сукин сын!

Эцио торопливо, но крепко поцеловал Кристину.

– Кажется, мне пора, – пробормотал он, хватая одежду и бросаясь к окну. Юноша мгновенно спустился вниз и уже натягивал камзол, когда на балкон выбежал Антонио Кальфуччи.