Воспоминание о вчерашнем поцелуе и судорожных объятиях тут же всплыло в сознании каждого из них.
Патриция резко отстранилась, и Майлз нахмурился.
— Давай-ка их сюда, — с досадой сказал он и, отобрав у нее тарелки, быстро убрал со стола.
— Простите. Я просто не разобралась еще, что к чему, — произнесла она.
— Это заметно, — усмехнулся Майлз.
Нашел, чему радоваться, подумала девушка. Обнаружив утреннюю газету, она принялась листать ее.
— Вы уже просматривали это? — спросила она.
— Да, — подтвердил Майлз.
— А материал обо мне?
— Это не более чем домыслы, — ответил он.
— Кто посмел с такой безапелляционностью объявлять о моем возвращении, да к тому же ставить наши имена рядом! — возмутилась девушка.
— Все помнят, что мы собирались обвенчаться, чему же ты удивляешься?
— Да. Конечно. — Патриция отбросила газету. — Вот они удивятся, узнав о Жане-Луи!
Повернувшись к ней, Майлз скрестил руки на груди.
— Они могут узнать об этом только от тебя, — спокойно кивнул он. — Но не от меня. А уж Чарльз Ридман, третий из посвященных, умеет держать язык за зубами.
— А бабушка?
— Ох, уморила. С трудом представляю ее дающей интервью бульварной газете.
Патриция смерила его изучающим взглядом.
— Вы не хотите огласки моих отношений с Жаном-Луи?
— Разумеется, нет. Как и истории с потерей памяти. Найдется множество ловкачей, которые захотят поживиться, пронюхав об этом.
— Каким образом?
— Например, скажут, что ты им должна деньги… что они твои друзья. — Он пожал плечами. — Да мало ли что еще!
— Мне это не нравится.
— В таком случае советую избегать общения с прессой.
— Как удачно, что я переехала. — Лицо девушки прояснилось. — Здесь меня никто не найдет.
— Не зарекайся, — предостерег Майлз с кривой усмешкой. — Когда ты пропала, они мне проходу не давали. И, не получая никакой информации, перемежали известные им скудные сведения о тебе с высосанной из пальца чепухой. А иллюстрировано все это было твоими детскими фотографиями.
— Правда? — обрадовалась Патриция. — Надеюсь, я там хорошо выгляжу.
— Я начинаю приходить к выводу, что ты неисправима, — расхохотался Майлз.
— Конечно, — улыбнулась она в ответ. Напряжения между ними как не бывало. — Я жду экскурсии по дому, — напомнила девушка.
Почувствовав со стороны гостьи живой интерес, Майлз превратил мероприятие в неторопливую прогулку. Дом был красив сам по себе, но к тому же представлял собой настоящий музей живописи.
— Бьюсь об заклад, что основные шедевры вы держите в мрачном подземелье, — пошутила Патриция.
— Нет, я придерживаюсь мнения, что картины созданы для того, чтобы на них любоваться.
Майлз стоял перед голландским натюрмортом, изображавшим вазу с цветами, на лепестках которых уже несколько столетий блистали капли росы. Картина была написана мастерски, казалось, стоит подойти ближе — и почувствуешь их аромат… Счастливый обладатель полотна замер перед этой изысканной красотой.
— Ваши чувства понятны, — подала голос Пат, и что-то в ее тоне заставило его обернуться.
— То, что я испытывал по отношению к тебе, было гораздо сильнее и глубже восхищения этими произведениями искусства. |