— О чем ты говоришь? — В ее зеленых глазах блеснули льдинки.

— Возможно, ты права, и этот парень действительно ошибается, но что, если… — Жан-Луи развел руками.

— Никаких «если», — с яростью оборвала его Анжелика.

— Я хотел бы поговорить с моей невестой наедине, — помрачнев, обратился художник к Кейну.

— Как вам будет угодно, — после минутного колебания кивнул англичанин.

Он вышел, и Жан-Луи взял Анжелику за руку.

— Я дал согласие немедленно начать писать портрет американки. Завтра мы отправляемся в Шато де Гран Мот недалеко от Монпелье, где она собирается пожить у своих приятелей, и мне придется работать там. На это уйдет не меньше трех недель, и взять тебя с собой я не могу.

— И что же?

— Детка, я допускаю, что этот парень порет чепуху и ты никогда не была в Англии. Но ты постоянно уходила от моих вопросов о твоем детстве, о жизни до приезда в Париж. Все, что я узнал о тебе — это то, что ты попала в аварию. Стало быть, ты вполне можешь оказаться этой девушкой. — Подумав немного, он добавил: — Кейн, похоже, не сомневается в этом, но, даже если ты — не она, почему бы не попытать счастья? Оно же само идет нам в руки!

— Мне не нужны деньги. Все, чего я хочу — это быть твоей женой и моделью.

— Ты останешься и той, и другой. Но преимущества богатства очевидны. Подумай, мы сможем вернуть ссуду, взятую у галереи! Я буду выставляться, где мне вздумается. Посвящу себя свободному творчеству, вместо того, чтобы постоянно зависеть от заказов. Наконец я…

— Получишь возможность постоянно щеголять в костюмах от Армани, посещать приемы и пить шампанское круглые сутки, — смерив его ледяным взглядом, ядовито закончила Анжелика. — Особняк на Таити, квартира в Нью-Йорке… Путешествия, визиты и море общения с богатыми людьми, которыми ты так восхищаешься.

— А что в этом предосудительного?! — воскликнул слегка уязвленный художник. — Большому таланту нужна питательная среда. Тебе должно быть приятно, что это ты создашь мне все условия для подлинно творческой работы.

— Приятно? — саркастически усмехнулась она. — Знать, что ты в любой момент сможешь отложить кисть в сторону, чтобы насладиться женским вниманием?

— А, вот ты и попалась, моя ненаглядная! — Жан-Луи, рассмеявшись, нежно привлек ее к себе. — Ты просто ревнуешь. По-твоему, стоит нам разбогатеть, и я начну бегать за юбками! Но ты же знаешь, что с того момента, как мы встретились, я не взглянул ни на кого другого. Это любовь с первого взгляда. Отныне я твой покорный раб, я — пол под каблучками твоих туфелек. — Чувственные поцелуи сыпались на ее шею, уголки рта, глаза. — Ты же знаешь, что я готов отдать за тебя жизнь. Как я могу смотреть на другую женщину, будучи ослеплен твоей красотой? Каждый миг в разлуке с тобой превращается в вечность. Я просто ненавижу эту американку за то, что она вынуждает меня уехать, но бессилен что-либо изменить, — выдохнул он, с сожалением отпуская ее. — Будь у нас свои деньги, я не отходил бы от тебя ни на шаг!

Анжелика внимала его изощренным комплиментам, невольно сравнивая их со спокойным «мое сердце целиком принадлежит тебе» англичанина. Эти двое мужчин такие разные… Один — холодно-сдержанный, привыкший к строгому самоконтролю, другой — яркий, необузданный, не стесняющийся открыто проявлять чувства и пользоваться мужским обаянием, чтобы склонить ее действовать в своих интересах.