Вика понимала всё и о своём простом происхождении, о своей небогатой семье, из которой остались только они с мамой. Бабушки, дедушки, папа давно ушли, оставив только воспоминания о том, что такое настоящая семья. Было и хорошее, случалось и плохое, но желание иметь крепкую дружную семью было с Викой всегда, с раннего детства. Так воспитали её. А с мамой они хоть и во всем поддерживали друг друга, но не считали себя полноценной семьёй.

Вике хотелось большего. А именно любви, заботы того самого, единственного мужчины, которого она мечтала встретить раз и навсегда. Да, несмотря ни на какие разочарования, она оставалась той же идеалисткой, какой была в ранней юности. А женихов, поклонников и воздыхателей имелось у неё достаточно, а иногда и в избытке. А что? Умна, образованна, хороша собой… Тут можно долго продолжать. Понятно, что хотелось большего, хотелось вырваться оттуда, где она была. А были они с мамой на дне. На самом дне. И знали об этом.

«Униженные и оскорбленные. XXI век», – шутили они о себе. И это была их горькая правда. Отсутствие своего хоть какого то жилья и местной прописки не позволяло им многого, а очень хотелось просто жить как все. Как все счастливые люди, конечно. Они меняли коммуналку за коммуналкой, вынужденные переезжать как минимум раз в год по разным, зачастую не зависящим от них, причинам. В то время, когда Вика занялась репетиторством, они с мамой жили сначала в коммуналке, потом переехали в  общежитие. И там происходило то, о чем действительно стоит рассказать.

Глава 3.

Прошло уже почти три года с тех пор, как они приехали сюда и сняли  комнату на пятом крайнем этаже.  Общежитие, как общежитие, общага попросту: комнатки маленькие, старый немецкий проект, что для студентов делали, не иначе. А как известно, что для наших людей хорошо, то для немцев не очень. Впрочем, оказалось, что это утверждение и в обратном порядке работает так же. Здание само кирпичное, но, скажем прямо, неказистое такое, весьма облезлое и обветшалое,  а местами в глубоких трещинах, причём как снаружи, так и внутри. Но это была не самая большая проблема.

При входе несколько бетонных ступенек, развалившихся практически полностью, раскрошенных буквально на составляющие их песок и мелкие камешки, гальку. Спицы стальной арматуры торчали из них то тут, то там, выглядывая из бетона в самых ходовых местах. Как будто струны музыкального инструмента не выдержали долгой и излишне экспрессивной игры. О них часто  спотыкались. Усталость металла. Есть такое понятие. Так вот это была именно она. Причём, усталость здесь чувствовалась во всём, не только в металле, бетоне или старых кирпичах. Во всём: от начала и до конца. А с той страшной усталостью ещё и полнейшая безнадёга.

Общага стояла на самом краю городка, последний дом в конце улицы, ближе к частному сектору, почти в лесу. С одной стороны, это расположение обещало жителям вполне приличный и относительно чистый воздух, а с другой… А с другой, – ничего, ничего хорошего. Вся цивилизация, инфраструктура, вся жизнь городка протекала где то там, где горели весёлые огоньки. А здесь? Здесь не имелось ничего от того безмятежного городского веселья. Не каждый мог рискнуть прогуляться сюда  ни по одному, ни в компании, ни с собакой, например. Опасно. Всегда. И днём, не говоря уж о вечернем времени или тем более ночи. Даже местные бродячие псы старались обходить этот район стороной. Просто опасно. Об этом знали все.

Дверь в единственный и неповторимый подъезд не закрывалась, да в этом не было и никакой необходимости.