Лорен Оливер. РепликаРеплика – 1
Лира
Посвящается моей сестре Лиззи
От автора
Хотя во многих случаях, с точки зрения Джеммы и Лиры, их разговоры будут выглядеть одинаково, вы можете обнаружить некоторые отличия в интонациях и темпе. Это сделано намеренно, чтобы отразить разницу в восприятии персонажей. Джемма и Лира абсолютно уникальны, а из их общения и прочих коммуникативных актов складывается неповторимый личный опыт каждой, что и создает вышеупомянутые отличия: так наблюдение за объектом мгновенно изменяет его собственное поведение.
Кроме того, незначительные различия в повести отражают точку зрения, согласно которой объективного опыта не существует. Каждый воспринимает все сугубо индивидуально: это может засвидетельствовать всякий, кому доводилось спорить с любимым человеком. И потому мы сами создаем свой жизненный опыт. Похоже, что истина во многом подобна вымыслу.
Глава 1
По ночам, когда очень тихо, мы слышим, как они скандируют, требуя нашей смерти. Мы можем видеть их или, по крайней мере, способны различить ореол света над берегом Бэрел-Ки, где они, должно быть, частенько собираются. Они глазеют на черную воду, которая плещется возле забора, и смотрят на угловатый белый фасад института Хэвен. Издалека это место, наверное, смахивает на длинную зеленую челюсть с мелкими острыми зубами.
Чудовища – так они нас называют. Демоны.
Иногда бессонными ночами мы думаем: а если они правы?
Лира проснулась с ощущением, будто кто-то сидит у нее на груди. Лишь потом Лира осознала, что ее донимает вязкая и удушающая жара, которая буквально придавила ее к кровати своей невидимой рукой.
Электричества не было.
Что-то случилось. Кричали люди. Хлопали двери. В коридорах гулко разносились шаги. В окно Лира увидела, как по двору мечутся лучи фонариков: они выхватывали из темноты серебристые капли дождя и озаряли безжизненно белую статую человека, тянущегося к земле словно в попытке что-то вырвать из почвы прямо с корнем. Остальные реплики тоже загомонили. В спальне зазвучали хриплые спросонья голоса. Ночью легче разговаривать – меньше шикающих медсестер.
– Что стряслось? – Что такое? – Тихо! – рявкнула Кассиопея. – Я слушаю. Дверь из коридора распахнулась с такой силой, что врезалась в стену. Лиру ослепила вспышка света. – Все здесь? – спросил вроде бы доктор Запах Кофе. – Кажется, да! – пронзительно и испуганно ответила медсестра Даже-и-не-думай. Ее лица не было видно из-за фонарика. Лира разглядела только длинный подол ночной рубашки и босые ноги. – Пересчитайте! – Мы тут, – заявила Кассиопея. Кто-то ахнул. Но Кассиопея никогда не боялась разговаривать. – Что происходит? – Вероятно, кто-то из самцов, – произнес доктор Запах Кофе. Лира сообразила, что он обратился к медсестре Даже-и-не-думай, которую на самом деле звали Максин. – Кто проверяет самцов? – Что происходит? – повторила Кассиопея. Лира поймала себя на том, что трогает подоконник, подушку, переднюю спинку кровати с ее личным номером. Она – номер Двадцать Четыре. Это ее вещи. Ее мир. И внезапно до реплик долетел ответ: пронзительные повторяющиеся вопли. – Черный код! Черный код! Черный код! В тот же самый миг заработал запасной генератор. Включилось электричество, а затем и охранная сигнализация. Взвыли сирены. Все зажмурились от яркого света. |
