– Его не было здесь сегодня вечером, – заметила Пэдди. – И если они станут доискиваться до мотива убийства, то я все равно останусь главной подозреваемой.

– Погоди, погоди, мы ведь уже вспоминали и про Кэролайн, и про застройщика, и еще мы пришли к выводу, что это мог быть кто‑то, кого мы не знаем, – возразила Линдсей, которую очень тревожило состояние ее приятельницы. – Должен быть кто‑то другой! Послушайте, я сама днем видела ее с каким‑то мужчиной. Я не знаю, что это был за тип, но Лорна явно была с ним на ножах.

– О чем же они спорили? – поинтересовалась Корделия.

– Точно не скажу, но, как я поняла, он не хотел, чтобы она играла на концерте, а она не соглашалась.

– Ты должна рассказать об этом полиции, – сказала Корделия.

– Да, непременно. Завтра же, когда буду говорить с инспектором. – ответила Линдсей. – Так что к списку подозреваемых добавится еще один. Кстати, если уж мы постановили, что убийца непременно должен был знать расположение комнат в здании, иметь доступ к ключам и струнам виолончели, то что вы скажете о Маргарет Макдональд? Она все эти выходные была сильно чем‑то озабочена.

– Да она и мухи не обидит. – заявила Пэдди, я отлично ее знаю. Господи, Маргарет – убийца? Это абсурд!

– На убийство, говоря теоретически, способен каждый человек, – заявила Линдсей. – А данное убийство вполне могла совершить даже она.

И они снова заспорили. И было очевидно, что никто из них не мог смириться с мыслью, что это самое настоящее убийство. Ведь они понимали, что когда первый ужас и шок пройдут, то останется страх, подозрительность и полная разобщенность. Никто не хотел первой идти спать, потому что каждую ждала бессонница и бесконечные раздумья.

Был уже третий час ночи, когда они совсем изнемогли от споров.

Пэдди оправилась на последний ночной обход здания, пообещав Линдсей разбудить ее пораньше и отвести в фотолабораторию, где она сможет проявить свои пленки.

Некоторое время Корделия и Линдсей сидед молча, прислушиваясь к потрескиванию газа в горелке. Но вот Корделия встала и потянулась.

– Пойду спа‑а‑ать, – зевнула она. – А ты?

– А я еще немного посижу. Я должна выкурить еще сигаретку перед тем, как лечь.

– Хорошо. Увидимся утром. И еще раз спасибо тебе. – Она улыбнулась.

– Да брось ты! Я ничего особенного не сделала.

– Знаешь, когда весь этот ужас будет позади, я устрою для тебя благодарственный банкет. Друзья говорят, что я отличная повариха. Так что обещаю.

– Буду ждать, – кивнула Линдсей.

– Ну что ж, спокойной ночи. – И Корделия ушла, оставив Линдсей наедине с огнем.

Глядя на языки пламени, та о чем‑то задумалась. Было уже совсем недалеко до рассвета, когда Линдсей покинула гостиную и стала подниматься по длиннющей лестнице к себе в комнату.

Рассвет в воскресенье выдался пасмурным и туманным. Линдсей поежилась – утренний холодок бесцеремонно проскользнул ей под жакет, когда без четверти восемь они с Пэдди вышли из Лонгнор‑Хауса. Погруженные каждая в свои мысли, подруги молча брели сквозь деревья и заросли кустарника. Пэдди отперла дверь научного корпуса и пропустила Линдсей в небольшую, но хорошо оборудованную фотолабораторию на первом этаже.

– Ну вот. – проговорила она, разводя руками. – Надеюсь, здесь есть все, что тебе нужно. Вот тебе ключи, как управишься, сама запрешь потом корпус. Тут очень холодно, уж не обессудь; мы всегда отключаем в этом корпусе отопление в средине дня по субботам. Сколько времени тебе понадобится, как ты считаешь?

– М‑м‑м… Ну, может, полчаса или минут сорок.