А вот и учительская.
Пэдди распахнула дверь, и их тут же оглушил громкий гул голосов. Учительская представляла собой элегантную комнату с большим полукруглым эркером, из которого были видны мерцающие вдалеке огни Бакстона. Около двадцати женщин, сбившись в небольшие группки, либо стояли у камина, либо сидели на слегка потрепанных стульях. Стены были увешаны коллекцией старых гравюр с изображениями Дербишира, а сбоку висела большая доска объявлений, на которой топорщилось множество исписанных листочков. Когда Линдсей с Пэдди вошли в учительскую, разговор не оборвался, но некоторые головы повернулись в их сторону. Пэдди подвела Линдсей к молодой женщине, изучавшей большую книгу. Совсем тоненькая, и фигура у нее была потрясающая. От нее так и веяло жизненной энергией, которой Линдсей так не хватало в последнее время. Блестящие черные волосы, нежно‑розовый цвет лица и синие глаза выдавали в ней уроженку горной части Шотландии. У Линдсей вдруг защемило сердце от тоски по дому.
Пэдди оторвала женщину от книги:
– Крис, хватит созерцать эти головки цилиндра, познакомься с Линдсей Гордон. Линдсей, это Крис Джексон, наша учительница физкультуры.
– Здравствуйте, – кивнула Крис, опуская книгу. У нее был тот самый акцент, с которым прежде говорила и сама Линдсей, но который потом исчез под слоем акцентов тех мест, где Линдсей жила позднее и диалекты которых невольно копировала. – Так это и есть наша ручная журналистка, да? Что ж, позвольте мне до того как все остальные скажут вам именно эти слова, совершенно не вдумываясь в их смысл, выразить вам свою признательность за то, что вы приехали сюда, и заранее поблагодарить. Мы рады любой помощи. Нам нужно удержать эти игровые поля, и не только из‑за того, что в противном случае я потеряю работу. Нам никогда больше не получить такие замечательные участки земли, потому что на много миль вокруг нет ничего подобного. С вашей стороны очень благородно протянуть нам руку помощи, тем более что вы не имеете никакого отношения к этим местам.
Несколько смущенная ее искренностью, Линдсей улыбнулась.
– Я так рада возможности увидеть жизнь подобного заведения изнутри, с изнанки, – уточнила она. – И еще я всегда рада работе, особенно если она хорошо оплачивается.
Наступило молчание, которое через несколько мгновений прервала Пэдди:
– Крис, а ведь вы с Линдсей – землячки, – сообщила она. – Линдсей родом из Инверкросса.
– Неужели? Никогда бы не догадалась! – воскликнула Крис. – Вы говорите почти без акцента, но, судя по его еле заметным отзвукам, вы жили южнее, чем я. Я сама из Южного Акилкейга, хотя ходила в школу Святой Марии Магдалины в Хеленсбурге.
Они погрузились в воспоминания о деревушках Арджилшира, в которых выросли, и очень скоро выяснилось, что лет двенадцать назад играли в хоккей в командах‑противниках. Пэдди оставила их и подошла к чем‑то обеспокоенной женщине, которая сидела неподалеку от Линдсей и Крис. Через несколько минут от приятных воспоминаний их отвлекли громкие голоса Пэдди и ее собеседницы.
– У меня было полное право отпустить эту девочку. Она на моем попечении, Маргарет. И ради ее благополучия я буду стоять на своем, – сердито проговорила Пэдди.
– Да как вы могли так безответственно поступить?! Потакаете ее капризам, а у нас концерт на носу! У нее соло в хоре! Как нам теперь быть?
– Что тут происходит? – спросила Линдсей у Крис.
– Понятия не имею, – пробормотала Крис. – Эт. – Маргарет Макдональд, старшая преподавательница по музыке. Вообще‑то они с Пэдди ‑лучшие подруги.
В это время Пэдди посмотрела на Маргарет и сказала:
– Конечно, я не хочу вмешиваться, но Джессика высказала предположение, что соло сможет спеть девочка из Холгейта. |