Горюнов покорно снял бейсболку. Петрухин удовлетворенно кивнул и внимательно всмотрелся вперед: туда, откуда навстречу «фердинанду» катила «Нива» и подмигивала фарами, предупреждая о засаде гайцов.

— Вот спасибо, братцы! — азартно отреагировал на проявление водительской солидарности Дмитрий. — Это как раз то, что нам нужно!

— Что? Уже они? Наши клиенты? — завертел головой Горюнов.

— Нет. Покамест всего-навсего моя горсправка…

Через несколько секунд Петрухин проехал мимо «жигуленка» с внушительной системой «мигалок» на крыше, метров через пятьсот развернулся и рванул обратно, стремительно набирая скорость.

Когда наперерез «фердинанду», размахивая полосатой палкой, бросился инспектор ГИБДД, стрелка на спидометре показывала «90».

— Да вы что, понимаете? — захлебнулся возмущением салажонистого вида гаец. — Это что, у вас в Питере так ездят, да?

— Ну извини, сержант, — снисходительно попросил Петрухин. — Извини. Мы только что с трассы. Сам понимаешь.

— Ну ни хрена себе — извини! Локатор показывает девяносто один кэмэ… нормально, а? Превышение скорости более чем на тридцать кэмэ/час! В зоне действия знака «дети», между прочим! Вы что же это, водитель? Па-а-прошу пройти в наш автомобиль. Будем фиксировать нарушение.

Внутренне посмеиваясь, Петрухин выбрался с водительского сиденья и прошел вслед за инспектором к гибэдэдэшной машине, внутри которой сидел второй гаец — постарше и с лицом крепко пьющего человека. На коем, на лице, сейчас отчетливо читалось глубочайшее и кровожадное удовлетворение.

Дмитрий законопослушно забрался в салон. Тем временем молодой гаишник через окно передал его водительские документы второму, отчеканил: «Девяносто один кэмэ час!» — и, соблюдая субординацию, деликатно отошел в сторонку.

— Гонщик, — одобрительно кивнул старший по званию, заглядывая в петрухинские права. — Вы, Дмитрий Борисович, нарушили.

— Погоди, старшОй, погоди. Скажи: тебе это все надо?

— Что?!

— Мораль мне читать, бумаги какие-то оформлять? Тебе это надо?

Петрухин говорил непринужденно и уверенно. Он обращался к инспектору на «ты», но сейчас это не выглядело хамством. Напротив — все проистекало совершенно естественно. Да оно и не могло быть по-другому, так как на протяжении очень многих лет экс-капитан милиции Петрухин ежедневно общался с такими вот «сержантами и старшинами».

И немолодой пьющий гаишник это почувствовал.

Потому сейчас и не перебивал Петрухина. Он слушал.

— Тебе это надо, дружище? Ты же видишь: я не пацан, трезвый, за рулем больше десятка лет. Улица пустая совершенно. Ну был грех — газанул. Вас не заметил. Вон как вы ловко замаскировались… Давай так — две штуки с меня и разошлись краями. Я нормальный мужик, и ты нормальный мужик. Ну так чего мы будем кобениться?

Тем временем в салоне «фердинанда» Зеленков разжевывал недогоняющим Саше и Вите, для которых любой гаишник априори считался «вражиной», коего следует обходить и объезжать за версту, тактику Петрухина:

— Эх, молодежь! Митьке… то есть, конечно, Дмитрию Борисычу… потребно законтачить с этими гибэдэдэшниками. А как это сделать? Можно, конечно, просто подойти: здрасте, я ваша тетя! Но это — непрофессионально. А Митька… то есть, конечно, Дмитрий Борисыч, он — опер. Он контакт грамотно завязывает. Потому как все выглядит естественно: дорога, водитель, ГИБДД, нарушение. Повод самый что ни есть натуральный. Сейчас он сумеет расположить гаишников к себе, потому как стимульнет их материально.