— Чей туфля? — Петрухин прижался лицом к стеклу, всмотрелся в ночь. — О! Моё!.. Купчина, выйдем на последнюю сигаретку?

— Д-давай.

— Шеф! Буквально пару минут?

— Не велено, — буркнул со своего места таксист.

— Это кем же?

— Человеком, который за вас расплатился.

— Дожили, блин! Ну, и где здесь пропасть для свободного человека? Не ссы, шеф, минуты твоего творческого простоя будут дополнительно оплачены…

Решальщики выбрались на улицу, с наслаждением подставили физиономии бодрящему, а потому мало-мальски отрезвляющему невскому норду, с наслаждением закурили. «По последней».

— Ну всё, Ленька. Извини, ежели чего не так.

— Да ладно, старый, всё путём.

— Купчина?

— Я?

— Но согласись: все-таки нефигово мы с тобой эти полгода отпахали? Не знаю, как ты, но я себя за это время даже где-то зауважал. Как профессионала. Особливо после истории с Лисой и «Фениксом». Ну, и нынешней, разумеется.

— Согласен с тобой, Дима. По всем, кроме одного, пунктам.

— Это какого?

— За нынешнюю, как ты говоришь, «историю» уважать себя лично я не могу.

— Потому что ты смотришь на это дело не философически.

— Очень может быть, но тем не менее. На душе сейчас — словно кошки поскреблись.

— Это, наверное, те самые, которые сперва в мою душу насрали? — предположил Петрухин. — Когда теперь увидимся-то?

— Послезавтра, вернее уже завтра мы с Яной и Глебом вылетаем в Прагу. Обратно возвращаемся шестого числа. А вы?

— А мы завтра, вернее уже сегодня вечером едем в деревню. К Котьке Зеленкову, на Новгородчину. Неделя без телека, без Интернета, без Брюнета — райская, короче, жизнь. Куды там «баунти»? Опять же Натахе, в ее нынешнем положении, пользительно.

— Получается, теперь только девятого числа и свидимся?

— Получается, что так. Ты смокинг-то уже купил?

— Да пошел ты!

— Иду-иду.

Петрухин расплылся в довольной улыбке, хлопнул приятеля по плечу и, более ничего не сказав, нестойким шагом двинул к подъезду.

Попутно скосил глаза на окна — свет в кухне горел.

И это означало, что его возвращения ждали.

Ждали практически и без малого двое.

Значит — жизнь и ее пляски продолжаются.

А значит — это еще не конец Истории.

И не конец, хочется верить, Любви.

Ну, а все остальное, бог даст, по ходу пьесу подкорректируем.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Санкт-Петербург, 9 января 2012 года, пн.

Это был последний день затяжных новогодних каникул.

Больная голова Страны, с трудом оторвав от подушки опухшую стасорокатрехмиллионноликую физиономию, очухивалась, задавалась вопросами «кто я? где я?», требовала холодного пива и рвотно-позывно реагировала на остатки оливье. По столь уважительной причине в сей утренний час на петербургских улицах было непривычно пусто. Даже на такой «центровой», как Суворовский проспект.

Впрочем, на одном, отдельно взятом «пятачке» оного проспекта, а именно — у входа в здание районного Загса, сейчас наблюдалось действо, отдаленно напоминающее «флэш-моб». По правую руку от главного подъезда кучковалась группа товарищей в парадной полицейской форме, а по руку левую — схожая по количеству душ группа, только в ватничках и в не-по-погодных шапках-ушанках. Беглого взгляда на неодухотворенные лица «левых» было достаточно, чтобы распознать в лицах носителях людей с бурным тюремным прошлым и непростым настоящим.