— А-а-а! Здравствуй-здравствуй, Андрюша, дорогой. Заходи, присаживайся. Только-только о тебе вспоминал. Ну, как там наши делишки? Что оппозиция, по-прежнему продолжает воздух портить?

— Еще как, Владимир Исаевич. По всей стране — вся стена в крапинку.

— Это ничего, мы принюхавшись. Анекдот знаешь? «Мама, ему на меня насрать! — Не переживай, доченька, покакает и вернется».

— Ах-ха-ха… Класс! Надо будет запомнить. А вы выступление Владислава Юрьевича слышали?

— Разумеется.

— Как он их отбрил, а? «Всем вопящим отвечаю: хватит вопить, надоели».

— Славка — он такой, может порой эдакое загнуть… Еще какие новости? Я вот тут сижу, свежую прЭссу листаю — прям-таки ужас нечеловеческий.

— В смысле?

— Знаешь, Андрюш, почти поверил. В упыриный лик нашего Петра Николаевича поверил.

— Волшебная сила искусства, — усмехнулся Комолов. — Упырь не упырь, здесь, как говорится, суду виднее. Но то, что Московцев — не без дерьмеца мужик, лично у меня сомнений не вызывает.

— Так ведь в каждом человеке волчьей шерсти клок имеется, — рассудил Владимир Исаевич. — Интересно, а как же он сейф-то, того… подломил? Тут ведь, какие-никакие, навыки требуются?

— А зачем ломать, когда можно родным ключом открыть?

— Тогда все равно надо знать, где тот ключ сыскивать.

— А Радецкий покойный его на шее, на шнурочке таскал.

— Да ладно?

— Я сам лично видел, — утвердительно кивнул Комолов. — Вот ведь вроде хитрожопый был старик, прижимистый, что называется «из раньшего времени», а за такую элементарную вещь не подстраховался. Все свое — с собой носил.

— Все, хватит! — спохватился хозяин кабинета. — Я всех этих гадских подробностей знать не желаю… А ты, значит, Андрюша, полагаешь, что с Московцевым — там и до суда дойти может?

— Машина запущена, люди заряжены, бумаги дыроколом про́ткнуты. Это ж как ядерная реакция — далее все само собой расползается. Останавливать — себе дороже.

— Ну да, ну да. Вот только… Как ни крути, малость некрасивая история получилась, не находишь? Человек, можно сказать, пошел навстречу, а мы…

— Да бросьте вы терзаться! Если бы человек пошел нам навстречу из искренних побуждений, то еще куда ни шло. А Московцев в данном случае был движим исключительно корыстью и тщеславием. Что есть грех.

— Ты бы, Андрюша, не за чужие — за свои грехи беспокоился.

— Ой, я вас умоляю!

— Я к тому, что «густо кадишь — святых зачадишь». Ладно, скажи-ка мне лучше: ты уверен, что следствие пройдет без сучка-задоринки? У Витьки Брюнета гестапо мощное, как бы нам не облажаться по полной.

— Архипов нас пока ни разу не подводил. Опять же баба у него — районный судья. А такой убойный тандем хрен перешибешь.

Владимир Исаевич задумался, несогласно качнул головой:

— Э-э-э-э, Андрюша, не говори «геть», пока… Опять же: всё когда-нибудь случается в первый раз. Что там у нас по питерскому трубному делу вырисовывается?

— Документацию активно собирают, люди работают, — охотно взялся озвучивать Комолов. — В Следственном Комитете этой темой очень заинтересовались, так что они готовы подключиться на любом этапе.

— Что «готовы» — это хорошо. Вот пусть тогда прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, и подключаются.