— Посмотри у него в карманах, — приказал старший. Один из прибывших милиционеров наклонился над трупом и, стараясь не испачкаться, стал искать внутренний карман в лохмотьях разорванного в куски пиджака.

— Нет ничего. И даже кармана нет.

У ног трупа суетился фотограф.

— Слышь, поверни ему голову, а то он у меня из кадра вываливается.

Кто-то ухватил труп за волосы и бесцеремонно повернул голову лицом на объектив фотоаппарата.

— Нормально!

Ослепительно мигнула вспышка.

— Еще поверни…

Труп открыл залитые кровью глаза и вполне осмысленно посмотрел на фотографа.

— Е-о! — инстинктивно вскрикнул, отшатнулся фотограф. — Да он живой!

— Ты что?!

— Я точно говорю! Он глаза открыл!

Оперативники наклонились над телом.

— Действительно живой…

— А ну давай вызывай сюда «Скорую». Быстрей давай! Скажи — пусть поторопятся! Скажи — что он важный свидетель. И прихвати что-нибудь, чтобы его прикрыть.

На раненого набросили случайно бывшее в багажнике грязное, в мазутных пятнах одеяло.

— Может, его перевязать?

— Чем? На него вагон бинтов надо! Нет, лучше его не трогать. Авось не помрет, раз до сих пор не помер.

Следственная бригада разбрелась по сторонам искать возможные вещественные доказательства. Но на самом деле, чтобы не видеть грязное, принявшее форму человеческого тела одеяло.

«Скорая помощь» прибыла быстро.

— Где больной? — по привычке спросил врач.

— Вон, под одеялом.

— Вы бы на него еще дерьма сверху набросали!

— Так он же замерзнуть мог. А кроме одеяла, не было ничего.

Одеяло сняли. Врач присвистнул.

— Он точно живой?

— Пятнадцать минут назад был жив.

Врач нащупал на шее раненого пульс.

— Жив. Хотя и странно, что жив. Носилки.

— Погодите, нам надо одежду проверить.

— Некогда. В больнице проверите.

Тело на носилках затолкали в «рафик» «Скорой помощи» и захлопнули заднюю дверцу.

— Кто с нами поедет? — спросил доктор.

— Эй, практикант, кончай там возиться! Собирайся, с врачами поедешь, — распорядился начальник следственной бригады.

— А как же расследование?

— Без тебя как-нибудь справимся.

Милиционер-практикант полез в «рафик».

— Осмотри там все как следует! И сразу нам сообщи.

«Рафик» развернулся на узком шоссе и, включив сирену, помчался в сторону города.

В приемном покое с раненого срезали остатки одежды и лохмотья кожи и перевалили на каталку. Наблюдая за передаваемой в руки милиционера одеждой, раненый попытался что-то сказать.

Но не успел, потому что его выкатили в дверь.

— Кто его так? — поразился прибывший в операционную дежурный хирург.

— Неизвестно.

Хирург внимательно осмотрел тело:

— Удивительно!

— Что удивительно?

— При таких повреждениях он давно должен быть мертв. А если жив, должен кричать. Все время кричать! Или хотя бы стонать. А он молчит… Ладно, приступили.

На лицо оперируемого надвинули маску.

— Как пульс?

— Семьдесят пять.

— Сколько?

— Семьдесят пять!

Хирург очень внимательно взглянул на анестезиолога и на закрытое маской лицо пациента.