|
- Ты все еще думаешь об этом молодом человеке? - Нет. Кроме всего прочего, было приятно, что Пардоны жили в пяти минутах ходьбы. В окнах верхних этажей отражались лучи заходящего солнца. Улицы пахли нагретой за день пылью. Повсюду еще играли дети, а родители вышли подышать свежим воздухом и расселись на стульях прямо на тротуаре. - Не спеши. Он слишком быстро ходил, по ее мнению. - Ты уверен, что это именно он купил патроны? С самого утра у нее было тяжело на сердце, и чувство это усилилось после рассказа Мегрэ о Гастинн-Ренетте. - Тебе кажется, что он покончит жизнь самоубийством? - Может быть, поговорим о чем-нибудь другом? - Он так ужасно нервничал. Окурки в пепельнице совсем измяты. Было очень тепло, Мегрэ снял шляпу и нес ее в руках, как горожанин на воскресной прогулке. Они дошли до бульвара Вольтера и на углу площади вошли в дом, где жил Пардон. Старый узкий лифт, как обычно, громко заскрипел, трогаясь с места, и мадам Мегрэ слегка вздрогнула. - Входите. Муж вернется через несколько минут. Его срочно вызвали к больному, но это в двух шагах отсюда, - приветствовала их мадам Пардон. Почти каждый раз, когда Мегрэ обедали у Пардона, доктора срочно вызывали к больному. "Не ждите меня", - говорил он, уходя. Часто случалось, что гости расходились, так и не дождавшись его возвращения. Жюссье уже пришел и сидел в гостиной. Там стоял большой рояль и повсюду лежали вышивки. Через несколько минут вихрем влетел Пардон и сразу же скрылся в глубине кухни. - Лагранжа еще нет? Пардон был маленького роста, довольно толстый, с очень большой головой и выпуклыми глазами. - Погодите, сейчас я угощу вас одной штукой, пальчики оближете. Доктор любил сюрпризы и всегда удивлял гостей то каким-нибудь необыкновенным вином, то старым ликером; на этот раз он поразил их белым вином Ша-ранты, которое ему прислал один винодел из Жонзака. - Мне не наливайте, - запротестовала мадам Мегрэ, которая пьянела от одной рюмки. Завязалась беседа. Окна были открыты. Золотистое вечернее небо постепенно темнело. Толпа людей медленно текла по бульвару. - Интересно, куда девался Лагранж? - Кто он такой? - Я когда-то учился с ним вместе в лицее Генриха Четвертого. Если не путаю, ему пришлось уйти, когда мы были в последних классах. Он жил тогда на улице Кювье против Ботанического сада, а его отец казался мне очень важным господином, потому что он был бароном или выдавал себя за такового. Я давно потерял Лагранжа из вида, уже лет двадцать, а несколько месяцев назад он вдруг вошел в мой кабинет, терпеливо дождавшись очереди в приемной. Я его сразу же узнал. Пардон взглянул на часы и сверил их со стенными. - Меня удивляет, что его до сих пор нет... Он так хотел прийти... Ждем еще пять минут, если не появится, сядем за стол без него. Он снова наполнил стаканы. Мадам Мегрэ и мадам Пардон упорно молчали. Хотя мадам Пардон была худой, а жена комиссара пухленькой, обе были в одинаковой мере скромны и в присутствии мужей неизменно держались в тени. Дамы редко разговаривали за обедом, но потом уединялись, чтобы пошептаться о своих делах. У мадам Пардон был очень длинный нос, слишком длинный, к нему приходилось привыкать. |
