— Восставшим рабам! — в голосе доминиканца проскользнули фанатичные нотки.

— Сейчас управлять процессом восстания не получится… — начал было я, но запнулся, встретившись взглядом с монахом — Пусть все захватывают оружие и прорываются в порт! Там есть арсенал и склад с вёслами, парусами и рулями. Нам нужно захватить так много кораблей, как только сможем! Если есть возможность, нужно скинуть береговые батареи в воду или заклепать пушки. Захватим корабли — сможем уйти!

— А дворец дея и тюрьма?! — не успокаивается доминиканец.

— Ну ясное дело всех освободить из тюрьмы, а город придать огню вместе с дворцом дея! — психанул я, время шло, и его у нас становилось всё меньше, а этот монах строит нереальные планы. Я что мать его, предводитель восстания?! Тоже мне, нашёл Спартака! — это же мать его и так понятно! Самого дея подвесить за яйца у ворот, а всё золото на мой корабль, вместо балласта! Хочу себе золотой унитаз, пиджак с отливом и в Ялту!

— Мы передадим! — поклонился монах.

— Всё, пошли, некогда! — я взял у монаха саблю и чуть не выронил её. Пальцы кололо, они были как будто чужие. Собравшись с силами, я сжал рукоять и крутанул саблю в руке. На долго меня не хватит…

К сторожевой башне подходили два монаха доминиканца. Один был крепок и селён, а второй явно стар и немощен. Молодой монах поддерживал за плечи своего старого коллегу по ремеслу, помогая старику преодолевать ступени. Старик явно мёрз даже на жарком солнце, так как был закутан в свою рясу с головы до ног, и на его голову был накинут капюшон.

Стражник обеспокоенно оглядел стену, но монахов внутрь башни всё же пустил. Эти черные собаки были полезны и не опасны, они носили передачи пленным, и часть их всегда оседала у стражников. Чёрные вели переговоры о выкупах и помогали держать рабов в узде. Ведь их вера призывала страдать и терпеть, подчинятся и не роптать. Монахи могли успокоить самых буйных невольников. Все они были рабами своего неправильного бога, а рабы, они и есть рабы! Они учили невольников послушанию, а если не справлялись, сами безропотно надевали на себя цепи.

— Что там в городе творится кафир?! — пропуская черных мимо себя спросил стражник. Происходило что-то непонятное, в городе не слышались больше призывы муэдзинов к молитве, а вот непонятный шум только нарастает.

— Ничего страшного господин! Просто рабы восстали — буркнул старик и распахнув свою рясу воткнул саблю в горло стражника — а вы всё просрали!

Сидящие за столом два оставшихся караульных удивленно вскрикнули, но я был уже возле них. Два удара, и беспечные воины дея забрызгали своей кровью потолок и стены укрепления.

— Иди монах. Вынеси моих друзей в порт, и я не забуду тебя. Виктор Жохов всегда платит долги! — сказал я, вытирая саблю янычара о полотенце, которое лежало на столе.

— Благословите! — монах рухнул на колени и схватив мою руку принялся целовать.

— Да что за херня творится?! — выругался я на русском отдёргивая руку — я тебе что, Папа Римский?! Идиоты и дебилы вокруг! А, хрен с тобой! Благословляю!

Монах быстро ушёл. А я сплюнул, вытер обслюнявленную руку о рясу и оглядел башню. Эта стена часть береговых укреплений! Кресты стояли на стене, обращённой к городу, а эта стена смотрит прямо на порт! Что бы оглядеться как следует, и придумать план как мне действовать дальше, я поднялся на верхний этаж башни. Твою же мать! Я стоял и задумчиво смотрел на огромную пушку, которая была установлена на плоской крыше башни, направив своё дуло в море.