У Кыс пистолета не было. Она спряталась в укрытие и, отогнув левое запястье, ментальным усилием вытянула из рукава комбинезона длинный кайн без рукояти. Двенадцатисантиметровое лезвие повисло в воздухе.

— Опусти оружие, Умберто! — прокричала Пэйшенс.

В ответ он выстрелил. Пуля проделала дыру в штукатурке. На голову девушке посылалась белая пыль.

Следующий выстрел сбил с крюков огромное настенное зеркало. Тяжелая рама рухнула на мраморный пол, брызнув острыми как бритва осколками.

Пэйшенс выпрыгнула из укрытия и резким ментальным толчком отправила кайн в цель. Клинок пригвоздил рукав Сонсала к перилам. Не медля ни секунды, Кыс выхватила из рук толстяка оружие. Покачиваясь в воздухе, пистолет пролетел над ступеньками.

Изящным движением девушка поймала его и взяла Сонсала на мушку.

— Ну, все, хватит!

Его по-прежнему сильно трясло. Похоже, более всего прочего Умберто беспокоил прибитый к перилам рукав.

— Все хорошо, Умберто! Все хорошо! Я поднимаюсь! Успокойся, я…

Внезапно Сонсал потянул на себя прибитый рукав, оторвал его и тут же дернулся назад, но поскользнулся и перелетел через перила.

Пэйшенс отвела взгляд. Даже треск костей и хлюпающий удар прозвучали достаточно мерзко.

— Дерьмо! — выругалась Кыс.

По всему дому завыли сирены. Послышались крики прислуги.

Девушка подобрала кайн и направилась к южному выходу.

Глава 3

Она растворилась во тьме городских улиц. Я стал присматривать за ней, как только она выбралась из-под непроницаемого ландспара. По мозаике ее разрозненных поверхностных мыслей мне удалось восстановить события, предшествовавшие гибели Сонсала. Ее сознание старалось закрыться покровом безразличия, но я понял, что произошедшее потребовало от нее значительных усилий. Она была взволнована, одинока и немного напугана. Пэйшенс Кыс хорошо скрывала некоторые вещи — например, свое настоящее имя, — и все, кто встречался с ней, считали ее жестокой и черствой. Но я знал ее лучше. Не потому, что мог видеть ее уязвимую сторону, — такого она не позволяла, но потому, что знал: она, эта сторона, у нее есть. Я мог слышать пустое эхо, когда мягко простукивал сознание Кыс, так же как человек мог бы услышать гулкий звук, простукивая двойную стену.

По тревоге к дому Сонсала стягивались арбитры, а с ними и другие официальные лица. Я следил за ней несколько минут, пока она пряталась у крыльца храма, а «лэндспидеры» подразделения быстрого реагирования и поисковые передвижные станции обшаривали улицы. Власти Петрополиса очень серьезно относились к безопасности своих самых богатых и самых привилегированных граждан. Уже второй раз за день мои люди влипали в неприятности с Магистратумом.

Как только завыли сирены дома Сонсала, защитные системы остальных резиденций автоматически перешли на усиленный режим, словно стадные животные, реагирующие на тревожный рев своего сородича. Ворота и двери закрылись на магнитные замки, ставни захлопнулись, а броня на крышах, разработанная прежде всего для защиты от дождя, с грохотом раздвинулась на максимум. Я мог чувствовать напряжение сенсоров сторожевых сервиторов, приведенных в боевую готовность, мог попробовать на вкус озоновую вонь наэлектризованных башен и обонять возбужденный жар взведенных противопехотных мин.

Перепуганные слуги Сонсала уже снабдили арбитров описанием внешности вечерней посетительницы. Спустя тридцать пять минут Кыс была все еще не более чем в полукилометре от дома Умберто, и за ней охотились семьсот семьдесят три вооруженных офицера.

В этот раз силы почти сравнялись. Я направил ее на север, к высотной секции Общего Блока В, известной как Стэбс. В этом районе, респектабельной версии жутких городских стеков, предпочитали селиться молодые преуспевающие клерки.