Дэн Абнетт. РейвенорWarhammer 40000: Рейвенор – 1
Посвящается Марку Гаскону
«Для меня комедия представляет собой нечто вроде десантного корабля-амфибии…» С вечной любовью и благодарностью к Ник, за ее советы и долготерпение Ум, не имеющий цели, обречен блуждать впотьмах. Великая триумфальная процессия миновала Врата Спатиана, и я вместе с ней шагнул прямо в бойню. Церемониальная арка, столь прекрасная и огромная, обозначила переломный момент в моей жизни. Я прошел в нее и был преобразован, перешел из одной формы в другую. Некоторые считают, будто я изувечен так, что утратил все человеческое. Но мне все видится иначе. Я полагаю, что был освобожден.
Тогда Южный материк Зента Малхайд, 397.М41
Он отдыхал в своей палатке, когда его сон прервали крики аборигенов: — Экох! Экох! Н'нса сктэ ме'ду! Он быстро сел. По обнаженному торсу заструился пот. Ему приснились Кратеры Слифа. Опять это падение, долгое падение прямо в утробу ада… — Экох! Х'энде! Н'нса сктэ ме'ду! Разум, натренированный Когнитэ, стал подбирать перевод. Проклятое наречие дикарей. «Экох»… это означает «осторожно» или же «великолепные новости», а «х'энде» — формальное обращение, к которому он уже привык. Что дальше? «Н'нса сктэ»… разговорная форма. О спасение Трона, попробуй еще разбери… «поиски чего-то», «я нашел», «он/она/оно обнаружил(а/о)», «мы отыскали»… Великие боги захолустья! Он вскочил на ноги и потянулся за комбинезоном, который, словно сброшенная змеиная кожа, свисал со спинки трехногого стула. Температура снаружи уже давно перевалила за сорок градусов, и в темноте палатки виропомпа выбивалась из сил, нагнетая внутрь холодный воздух. Полог отошел в сторону. В палатку тут же хлынула жуткая, изнуряющая жара. В проходе возник Кибанд. Его длинные, черные, мокрые от пота волосы обвисли, а уголки глаз и губ гноились там, где ему пришлось выдавливать яйца мух нте. — Одевайся, Зиг, — произнес Кибанд. Его глаза светились от возбуждения, несмотря на воспаленную красноту. — Эти ничтожные выродки взломали его. Удушливая жара заставила Зигмунта задержать дыхание. Аборигены толпились вокруг палаток, взволнованно вереща и тыча грязными пальцами в небо. Огрин Нунг отгонял их плетью. Кибанд тоже потянулся за оружием. Молох застегнул комбинезон. Всего-то десять секунд на жаре, а по телу под прорезиненной тканью уже потекли ручейки пота. — Где? — спросил Молох, надевая соломенную шляпу. — Участок С, — ответил Кибанд. Ему приходилось непрерывно отмахиваться от назойливых мух. Участок С находился всего в десяти минутах ходьбы от лагеря, но каждый шаг давался с огромным трудом. Молох скоро пожалел, что оставил защитные очки в палатке, — глаза начали слезиться от ослепительного солнечного света. Невыносимо яркие лучи добела иссушали рыхлые минеральные отложения, сверкали на блестящих, иссиня-черных чашах и мясистых стволах местных растений. Аборигены суетились вокруг, то и дело забегали вперед, поторапливали. Их худые загорелые тела были невосприимчивы к ужасной жаре. — Участок С, да? — задыхаясь, выговорил Молох. — А я-то деньги на D ставил. Кто бы мог подумать? — Не Нунг, — буркнул огрин. Зигмунт усмехнулся. Нунг вообще мало о чем думал, если дело не касалось его самого. Они пересекли поляну, полную смердящих, черных, гниющих стволов, и добрались до резких теней, которые отбрасывали тридцатиметровые, будто кем-то вырезанные из белого кристалла столбы. |
