Ник Кайм. Мечты объединения
Наблюдая за боем внизу, я знал, что Кабэ рано или поздно погибнет. И я был абсолютно бессилен, не имея никакой возможности что-либо изменить. Он никогда бы не сдался. Воин взревел, сломанная нижняя челюсть исказила его неудержимый вопль неповиновения. Человек, что пытался его убить, оставался неустрашим. Даже когда Кабэ сплюнул кровь на позолоченную пластину, одетого в золотую броню воина, тот не дрогнул. Вместо этого, он выпрямил свое копье, Кабэ приподнял свой фальшион. Лезвие меча теперь больше походило на старую изломанную пилу, надрезанную множественными малоэффективными ударами о непревзойдённую броню противника. Кабэ не умел проигрывать. Ни разу в жизни он не отступал. Даже когда олигархи Киевской Руси запускали атомные боеголовки из черной цитадели, заливая Сибирскую равнину смертельным радиоактивным огнем, Кабэ продолжал сражаться. Он без отдыха воевал во время осады Абиссны и маршем преодолел всю Альбию, чтобы заставить пасть кланы Хота Грендала в коленопреклонении. — К Единству! — взревел Кабэ, его сломанный клинок отсалютовал в воздухе. Он сделал быстрый выпад, но окровавленная левая нога подвела его, и он оступился. Тело воина едва ли обладало упорством его ума. Кабэ остановился, когда копье, совершенно беспрепятственно преодолев броню, вонзилось в его грудь. Древко пронзило его живот, часть лезвия выходила прямо через спину с другой стороны, чуть левее позвоночника. Некоторое время он болтался на нем, молча моргая, до тех пор, пока одетый в золото воин не отбросил его ногой. Тишина нависла в воздухе, разбавляемая шоком и недоумением. Затем толпа громко и яростно взревела. Свет наводнил арену, холодное и резкое свечение, что отбросило мрачные тени с глубокой бойцовской ямы, полнящейся песком и треснувшими костями. Кровь ручьями стекала по телу Кабэ. Он все еще дрожал, и несмотря на полученные ранения, все еще был жив, удивленно открыв рот в тщетной попытке поймать воздух, подобно выброшенной во время прилива на берег рыбе. — Черт возьми, — пробормотал Тарригата. — Значит, всё кончено. Старик, стоявший рядом со мной, внезапно показался мне слабым и хрупким. Быть может, его тяготила мысль о деньгах, которые он потерял, поставив на Кабэ, или, возможно, факт того, что его лудус только что потерял еще одного бойца. Его некогда прекрасные одежды в последнее время выглядели немного потертыми и изношенными. Я взглянул на него краем глаза, прислоняясь поясницей к краю барьера, игнорируя упивающуюся жестокостью зрелища толпу людей вокруг нас. Я увидел достаточно скорби на его лице, чтобы понять, что его временная хрупкость проистекает из чего-то гораздо более глубокого, нежели очередной удар по его постоянно сокращающимся доходам. Все меньше и меньше зрителей приходило на бои в последние дни. У них были другие заботы, связанные с разрушительной войной, убийствами и преследующими их массовыми беспорядками. Золотой воин продвинулся вперед, кружа вокруг копья, словно изголодавшийся по убийству хищник, собираясь нанести последний удар по Кабэ. Толпа разбушевалась в предвкушении крови и убийства. — Херук, это конец? — спросил Тарригата, и я почувствовал, как его худощавые пальцы касаются моего плеча. — Я все еще слышу, как они бьются. Все кончено? Почему этот Хроно-Гладиатор еще не убил его? — Оставайся здесь, — отрезал я, ощутив, как пальцы Тарригаты соскальзывают с плеча, когда я вскочил на плиточный барьер и быстро спрыгнул на арену. Песок под ногами рассеялся при тяжелом приземлении. Пара зевак, едва завидев меня, начали громко скандировать. Я услышал свое почти забытое многими имя и почувствовал холод давнишней славы, пришедшей вместе с ним. Это была славная битва на горе Арарат, когда Арик Таранис поднял Молниеносное знамя, провозглашая Единство. |
