|
Как он смог договориться с Vogue – загадка. Обычно негативы с фото сессии остаются в собственности журнала, но для нас Грейс Мирабелла сделала исключение и подарила два великолепных кадра – один с разворота журнала, где мы с девчонками в смокингах, а второй, где я застыл со шляпой в руке в образе а-ля Джексон. Приличные фотографии такого большого размера для нас в Москве смогли сделать только в черно-белом цвете, и то по большому знакомству. Но как ни странно, в монохромном варианте они выглядят еще интереснее. На радостях мы напечатали себе сотню таких снимков размером с А4, и теперь раздаем их в качестве сувениров для особо важных гостей. Немцам они тоже достаются, вместе с контактами Гора и обещанием прислать в подарок американские диски с автографами и кассетами с новыми клипами.
Неожиданно ко мне подходит Коля Завадский и отзывает в сторону – у него в руках гитара: - Вить, а чего бы нам гостям не спеть нашу новую песню? – Коля берет первые аккорды, к нам поворачиваются все головы. Я тут же зажимаю гриф рукой. - У нас же все готово! – Завадский удивленно смотрит на мою руку - Вон и племянница Романова глазами поедает тебя. Вот же… Трубадур мне нашелся! Внимания что ли захотел, или мой кельнский «подвиг» ему покоя не дает?! - Ты вообще понимаешь, что делаешь, а?! – шиплю на ухо музыканту - Мы только-только уладили конфликт с немцами, на носу многомиллионные контракты, а ты все похерить хочешь? - Да, что такого-то? - Коля в недоумении. – Ну, подумаешь, новая песня! Мы же все равно ее скоро споем? - Споем. Но споем тогда, когда нам партия прикажет, а не твоя лева нога захочет! - Так может хотя бы Романову исполним? – вот неугомонный - Ладно, черт с тобой! Сейчас немцы уедут… Генеральный с подозрением наблюдает за нашими перешептываниями, после чего подзывает меня к себе. Рядом маячит Веверс. - Что-то случилось? - Да вот, ребята горят желанием исполнить нашу антивоенную песню, ждем, пока немцы не уедут. - И это правильно – Романов одобрительно хмыкает – Не стоит гусей дразнить. Приходит время прощаться. Немцам еще сегодня на переговоры к Косыгину в Совмин, а я провожу Генсека с племянницей в репетиционную. Завадский, наконец, берет первые аккорды, я подхожу к микрофону. Звездочки на бэквокале. Позади Генерального встают охранники, сотрудники студии… Ну понеслась. Пою мощно, пронзительно. Романов одобрительно кивает головой, Алена тихо переводит ему с английского, не отрывая от меня взгляда. Девчонка явно в меня влюбилась. Заканчиваю песню под аплодисменты. - Не подвел, молодец! – Генсек крепко жмет мне руку и поворачивается к Маркову – Надо продумать где и как первый раз исполнить песню. Так чтобы на весь мир прогремело! Но до Вены с премьерой повременим, пусть сначала американцы договор ОСВ-2 подпишут, не будем их раздражать. Кстати, хочу предупредить, что в Вену ваша группа летит в составе советской делегации - будете представлять там культурную программу СССР. Поэтому заранее продумайте свой репертуар – чтобы никаких там вольностей и антиамериканских настроений, все должно быть нейтрально. - И когда лететь? – я растерян, Клаймич тоже. Такие решения планируются и согласовываются заранее. А вовсе не экспромтом, как сейчас. Ищу взглядом Веверса. Тот только слегка пожимает плечами. - 15-го июня - И что нам там делать? - Ну а ты как думаешь? – Романов смотрит на часы, свита начинает постепенно рассасываться из студии – Споете пару песен на фуршете, пожмете руки членам американской делегации… Тебя кажется, пригласили в посольство на День Независимости? Я киваю. - Ну вот что-то в том же духе. Исполнишь «Мы мир» и пусть американцы подпевают. Понятно. В Кремле доросли до идеи «мягкой силы». |
