– Не в том дело – отводит он взгляд – просто я боюсь вас подвести. Потому что в любой день могу умереть. Вдруг я не успею закончить работу?

– Эй! Ты чего себе напридумывал, а?! – наигранно возмущаюсь я, а у самого аж, внутри все перевернулось: не ожидал, что он знает о своей близкой смерти – Лучшее лекарство от хандры – это когда от любимой работы удовольствие получаешь. Или ты все же решил на Bee Gees поработать?!

Джейк фыркает, а потом, не удержавшись, начинает хохотать. Ну, вот так то лучше… Потом я показываю ему, что и где хотел бы добавить в его рисунки. Парнишка внимательно слушает меня, и у него загораются глаза – он уже явно представляет, как здорово все получится.

– Короче. Готовые рисунки я в любом случае забираю. Сегодня же покажу их Майклу Гору. На 100 % уверен, что он двумя руками ухватится за мою идею.

– Эти три тоже забирай. У меня остались похожие наброски.

– Отлично! Тогда сразу после окончания гастролей – а это будет в начале октября – к тебе приедет сотрудник Атлантик Рекордс. К этому моменту все рисунки должны быть закончены, хорошо? Будут идеи, нарисуй что нибудь еще, нам обязательно пригодится. Человек Гора привезет тебе готовый контракт, который останется только подписать, ну а дальше будет уже рутинная работа дизайнеров. Согласен на такие условия?

– Согласен! – улыбается Джейк.

– Тогда я побежал. А то автобус без меня уедет, и придется в Майями автостопом добираться. Как раз к началу концерта успею.

Джейк опять хохочет, мы обнимаемся на прощанье. Я обещаю позвонить ему через пару дней – узнать, как идет работа над рисунками, и заодно рассказать, как прошли гастроли во Флориде.

Покидаю дом Годенов с тяжелым сердцем. Что то подсказывает мне, что виделись мы сегодня с Джейком в последний раз. В машине показываю Клаймичу его рисунки – он тоже впечатлен. Сильно впечатлен. Григорий Давыдович говорит, что никогда раньше не видел подобного. Ну, еще бы… Всю дорогу до отеля мы обсуждаем, как лучше использовать творения Джейка, и спорим, какой из рисунков стоит поместить обложку, а какие на развороте. Но оба склоняемся к нашему портрету со звездочками.

– Эх, эти бы рисунки для афиш, плакатов и календарей использовать! – мечтательно замечает Клаймич.

– А кто нам мешает? До конца гастролей еще две недели, уж плакаты и афиши за это время точно можно напечатать. А к следующим гастролям с этими рисунками выпустить и футболки.

– Отличная идея! В Италии они пойдут на ура – итальянцы любят все яркое. Как же жалко, что у нас в Союзе такого оборудования нет.

– Давайте говорить честно: у нас пока и футболок такого качества нет – вздыхаю я – не говоря уже о специальных красителях для печати по ткани. А постоянно закупать их за границей – это же по миру пойдешь. Нам сначала хотя бы джинсами страну надо завалить, а потом уже думать о таких излишествах.

– Это точно…

* * *

В холле отеля мы встречаем хмурого Сергея Сергеевича. Глядя на него, спрашивать, вернулся ли Андрей, даже не требуется – и так понятно, что не вернулся. Настроение у нас с Клаймичем резко портится.

– Пойдемте, поговорим в холле этажа – зову я полковника. Директор провожает нас встревоженным взглядом и лезет за таблетками. Ну, и о какой рекомендации врача, избегать стресса, здесь можно говорить? Бедный Григорий Давыдович…

Выйдя из лифта, без обиняков спрашиваю полковника:

– Что собираетесь теперь делать?

– Нужно бы остаться здесь еще на день… – начинает кагэбэшник.

– Нет – жестко обрываю я все его поползновения – Мы с генералом так не договаривались! Есть график гастролей, нарушать его чревато.