- Уходи к канатам - слышу крик не то Лехи, не то Ретлуева. В зале поднялся шум. Напряженный бой, да еще с брызгами крови, взбодрил зрителей. Судья, увидев, что у меня рассечение, скомандовал "Брейк". Отвел в мой угол. Ильяс полотенцем вытер кровь, стал намазывать рассечение вазелином. К нам подошли врачи сборной и турнира, Киселев...

- Если кровь не остановится - произнес рыжий судья в белой рубашке с бабочкой - Прекращу бой за техническим нокаутом.

Я перевел тренерам слова судьи. Мужики мрачно переглянулись.

- Маккракен будет целить тебе в бровь - сказал очевидное Леха - До конца раунда минута. Успеешь его вырубить?

- Успеет - уверенно за меня ответил Ильяс - После нырка бей боковой справа. Ты его приучил к апперкотам и он не ждет удара.

"Бокс"! Мы тут же опять вошли в клинч. Сука-кракен уже специально бьет головой мне в бровь. Опять начинает литься кровь. И тут же разрывая дистанцию, наносит боковой удар со стороны "ослепленного" глаза. Но я был к этому готов. Подсел под его удар и привставая обратно, раскручивая корпус вкладываюсь в точно такой же правый боковой. Попал хорошо, в челюсть. Джеф поплыл, попытался навалиться на меня, отдышаться. Но я оттолкнул его, выдал двойку в голову. Мой противник отпрянул назад к канатам, оперся на них.

- Добей - кричит Леха из нашего угла. Зал беснуется и кричит. Успею или нет? Идут последние секунды раунда, "спрут" перекрылся, подняв руки к голове, скукужился. Его мотает. Работаю по корпусу, вкладываюсь в каждый удар. Ну же... Маккракен не выдерживает, опускает руки. Совсем немного, но мне достаточно. Еще раз в челюсть слева, потом справа. Туше. Боксер сползает по канатам на пол. Рефери втискивается между нами, но его команду "Брейк" перекрывает звук гонга. Секунданты американца помогают уйти ему в его угол.

- Не, не выйдет - уверен Ретлуев. В моем углу царит сдержанный оптимизм.

- Плохо упал - соглашается Леха - Тренер не выпустит

Так и случилось. Судья подошел к углу "спрута", коротко переговорил с седым мужчиной, после чего вызывал меня и поднял правую руку. Победа.

2 февраля, 1979 года

Москва, Лубянка, кабинет Председателя КГБ

- Имант Янович! Сколько лет, сколько зим! Проходи дорогой, присаживайся - исполняющий обязанности председателя КГБ генерал Цинев с любопытством энтомолога рассматривал своего нового заместителя, генерал-лейтенанта Веверса. За окном падал пушистый снег, мороз кистью на стекле нарисовал узорчатые рисунки, похожие на клубок змей.

- Добрый вечер, Георгий Карпович - Веверс поправил новую форму и сел за приставной столик - Поздравляю с повышением

- Это я должен поздравлять. И благодарить! - по-бабьи всплеснул руками Цинев - Вызывает меня вдруг Леонид Ильич и говорит, "давай, Гоша, принимай дела". Я: "Какие такие дела?!". Он: "Известно какие, комитетские. Юре отдохнуть надо, перетрудился". Но главный труженик у нас, оказывается, ты Имант Янович! Поймать самого Калугина! Наиглавнейшего американского шпиона...

- Вы зря Георгий Карпович иронизируете - свежеиспеченный генерал-лейтенант спокойно выкладывал документы из папок на столик - На совести этого "наиглавнейшего шпиона", как вы изволили выразиться, провалы нескольких наших агентов, сорванные операции. Огромный ущерб советской разведке. Я пока только мельком ознакомился, но уже распорядился поднять из архива все его дела

- Да... да.. - Цинев рассеяно посмотрел в окно - Все это ударило по престижу Комитета, председателя... В Политбюро наши позиции пошатнулись, Андропов отстранен, Цвигун лег на операцию, один я на хозяйстве остался.