Есть контакт! Генералы, впились в меня глазами

- И вот настал момент, когда мне нечем перед вами поручиться - я развел руками - Все складывается так, что мой... наш успех... не нужен стране

- Даже не смей, так говорить! - вскинулся Щелоков

- Витя, не говори глупостей - поддержал его Чурбанов

Повисло тяжелое молчание.

- Я просто устал - поникшие плечи, закрытые глаза - Возможно, это не мое. Мы, просто, жили с мамой в Ленинграде, я ходил в школу... Теперь, у меня своя студия, ансамбль, спецшкола, всесоюзные турниры. Вчера, я спал пять часов. На занятия в школу, к восьми утра. Будильник, на шесть тридцать. После обеда, в студию. Переодеться. Две репетиции, записать слова новой песни. Сделать уроки. На следующий день, в Останкино...

Щелоков с Чурбановым переглянулись. Проняло. Черт! Как же тяжело, манипулировать людьми... Мне подливают чай в кружку, хлопают по плечам.

- Юра, а где сейчас Галя? - интересуется Щелоков.

- Дома - с некоторой запинкой отвечает Чурбанов - Едем в Завидово?

Все-таки, они одна команда. Понимают друг друга с полуслова

- Да - твердо отвечает Николай Анисимович - Звони!

Четверг, 28-е декабря 1978, ночь

Завидово

Ехали мы, конечно, не три часа, а все четыре. Дороги завалило снегом, кортеж держал скорость не выше 90 км. в час. Как же темно в России! Стоило, только выехать из Москвы, как тут же закончилось дорожное освещение. Мрачный Клин, темный Солнечногорск (какая ирония!) и вот, мы на месте. Пока ехали, я успел задремать на заднем сиденье министерской "Волги". Разбудил меня, офицер охраны. Долго светил фонариком, разглядывая то салон, то какую-то бумагу. У меня, как у кота Матроскина, из документов - усы, лапы и хвост. Паспорт выдадут, только через год, а в свидетельстве о рождении фотографии нет. Да и нет, свидетельства с собой. Но, все-таки, пустили.

Брежнев спал. Какой сюрприз! Сам же читал в айфоне, что у Генерального - барбитуратная зависимость. Уже несколько лет, пьет снотворное горстями, ругает охрану, когда та его пытается будить. Отсюда, кстати, и ускоренное дряхление, несвязная речь. Чазов с докторами, даже пустышки в таблетках пытаются подсовывать - настолько велика проблема.

К Щелокову вышел начальник охраны из девятки, они коротко переговорили и нас повели к деревянному, двухэтажному гостевому дому.

- Леонид Ильич, лег спать - изрек банальность Чурбанов, помогая жене снять шубу. Черные соболя, тысячи три рублей.

В холле был телефон и я тут же бросился к нему. Разговор с мамой, выдался тяжелым. Упреки, внушения - на меня обрушилась вся буря безусловной материнской любви и волнения. Спасение пришло со стороны Галины Леонидовны. Послушав, мои невнятные оправдания, она взяла трубку и смогла успокоить маму.

Пока женщины общались по телефону, мужчины разжигали камин и разливали коньяк. Ох ты... "Арарат"! Да, еще, в экспортном исполнении. Я тихонько скрипнул зубами. В прежней жизни, никогда не злоупотреблял алкоголем. Даже, во время командировки в Чечню не притрагивался к бутылке. А тут тянет - хоть ты тресни. Только Верой и спасаюсь. Но в Завидово Веры нет.

- Вить, тебе постелили на втором этаже - я так засмотрелся на коньяк, что не заметил, как Галина Леонидовна закончила разговор и уже гладит меня по голове. Дочь от первого брака выросла, а детей им с Юрой бог не дал. Вот и выплескивает на меня материнские чувства. Я прижался к женщине, вдохнул запах ее духов.

- Все будет хорошо, Витенька - еще раз погладила меня по голове дочка Брежнева - Завтра поговорим с отцом и все образуется. Иди спать. Утро, вечера мудренее.

Проснулся я рано.