|
Я всмотрелся, но домовой предусмотрительно не отходит далеко от норки, девушка вскрикнула радостно: — Так ты из свернутого? Я обиделся: — Сами вы все свернутые! Я что, мусор, чтобы меня вода уносила? У нас все как у людей. Гном после паузы сказал нерешительно: — А еще может быть, тебе перебросило из одной эпохи в другую. Я слышал, что когда шли большие войны, то рвалось что-то такое, что… целые замки и города исчезали, а потом появлялись на сто лет раньше или на сто лет позже. A то и на тысячу. И эти раны еще не заросли целиком. Город уже не провалится, да и замок… но человек или корова может идти-идти, а потом в невидимую щель — р-р-р-аз!.. И выгадывает совсем в другой эпохе. Девушка спросила ликующе: — Да? Ты из другой эпохи? Я проворчал: — Слова-то какие… вумные! Эпохи, надо же. Я всю жисть в своей деревне, других не знал, вот и вся моя эпоха. Домовой медленно показался на свету, осторожно сел на скамеечке от меня подальше. Если девушка смотрит больше с любопытством, то этот с явным неодобрением. — Вот пример, — сказал он со вздохом, — что лошади, коровы и простые люди не замечают перемен. — Больно вы замечаете, — возразил я, уязвленный. Он подумал, ответил спокойно: — Либо ты не совсем дурак, либо нечаянно попал в цель. Да, у вас хоть чародеи замечают… они сами его меняют, а у нас все живут по старым законам. И что ты собираешься делать? — Выживать, — огрызнулся я. — Что мне еще остается? Скажи, что за страхи такие по замку ходят? Девушка испуганно умолкла, я видел, как скосила глаза на дальнюю дверь, хорошо ли заперта, а домовой поморщился. — Замок был мирным и спокойным, но долго ли таким мог пробыть, если все хозяева повадились таскать в него, как вороны блестящие вещи, всякую гадость?.. Да еще не умея пользоваться? Вот и получилось, что высвободились чьи-то души, а чьи-то, наоборот, попали в плен. И сейчас по замку бродит графиня Клер, а ведь она всего лишь попыталась использовать один любовный напиток… оказавшийся совсем не любовным. Правда, и маг Валуаст, что дал ей этот эликсир, не избежал наказания, но графиня вот уже семьсот лет бродит ночами по замку и не может найти способ, как избавиться от мук… Я зябко передернул плечами. Все так свободно говорят о таких сроках, как сто, триста, семьсот или даже тысяча лет, а я ведь знаю, как изменилось мое «срединное королевство» всего за полста лет. Даже за десять. — Значит, — спросил я тупо, — если я сейчас попробую вернуться в людскую, меня что-то схватит и сожрет? Девушка посмотрела серьезными глазами. — Может быть и хуже. — Что может быть хуже? — пробормотал я. Домовой вздохнул, поднялся. — Ладно, сжалюсь. Пойдем, я покажу короткую дорогу. Ипполит похрапывал, когда я прокрался и лег на свободную лавку, остальные спят тихо. Я полежал с закрытыми глазами, тщетно стараясь заснуть. Организм, получив возможность не спать по трое суток, тут же сдуру старался воспользоваться, а дальше ему хоть трава не расти, я боролся тщетно, наконец заставил себя расслабиться, тепло пошло по телу, к тому же начал считать до тысячи, но ничего не получилось, заснул на первом же десятке. Снилась Сарнегерийя, я спросил ревниво: — Ты что так редко появляешься? Она засмеялась: — Ты не готов. А я не спешу без зова, у меня сейчас есть Светлячок! Какой он чудный. Никогда не думала, что это может быть таким счастьем! Теперь я понимаю… Я спросил со смесью понятной вины и понятной же гордости: — Как он?.. В смысле растет?.. Чему-нибудь учится?.. Ты смотри, чтобы он чего дурного не набрался. Дети, они такие чувствительные… Когда я пробудился, Марманда уже колдует у большого котла, пахнет вкусно, похлебка булькает на медленном огне, наверх всплывают то куски мяса, то листья трав, Христина быстро накрошила зелени и высыпала сверху, что значит — почти готово, можно разливать по мискам. |
