Изменить размер шрифта - +

Пес быстро пробежался везде, иногда носом терся по полу, я даже слышал скрип, кое-где шел почти на задних лапах, а то и подпрыгивал,

стараясь поймать запахи вверху, а я, не обращая внимания на его изыскания, деревянными шагами прошел к столу, там все те же три пузырька и

череп.
Бобик посмотрел в ожидании: вдруг да буду бросать ему череп, а он станет приносить, классная игра, но я переставил все на полку, освободив

стол, вытащил обгорелый череп некроманта и водрузил на середину стола.
– Прощай, – сказал я невесело. – Не скажу, что чувствовал к тебе хоть какую-то симпатию… Да и сейчас нет во мне горя, люди гибнут всюду,

однако ты показал себя достойно… а самое главное, спас отца Дитриха… Нет, даже не это главное. Ты изменил его отношение к магам! Ты, можно

сказать, спас их от костров. Спасибо.
Я отступил, отдал честь и уже хотел повернуться и уйти, когда взгляд упал на пузырьки. Как сказал тогда Логирд, его предшественник отыскал

способ, как упростить вызывание тени мертвых, как обойтись без жертвоприношения черного петуха в новолуние, длинных и запутанных

заклинаний. Всего то и нужно, что…
Мои пальцы коснулись пузырьков. Я смотрел на обгоревший череп, нижняя челюсть наполовину обуглена, половины зубов уже нет… а тем временем

тугая пробка нехотя вылезла из горлышка.
Я капнул на череп сперва зеленым, потом синим, запоздало подумал, что не знаю, в каком порядке, но раз уж запел – пой до конца, вылил

половину из красного.
На макушке черепа капли зло шипели, растворяя кость, взвился легкий дымок. Я постоял немного, однако дымок рассеялся.
– Прощай, Логирд, – сказал я и пошел к двери.
Бобик требовательно гавкнул. За спиной легонько трещало, словно рвались нити тонкой паутины. Я обернулся, в темной дыре камина едва заметно

поблескивает, но не молнии, как в прошлый раз, а будто далекие зарницы, только их так далеко видно ночью.
Я постоял у двери, зарницы медленно утихли. Бобик застыл со взъерошенной шерстью, неотрывно смотрел на стол. Я потрепал его по башке.
– Ну что там? Пойдем. Ты его совсем не знал.
Пес уперся, я слышал, как в горле зарождается глухое рычание. Я вздохнул, обошел его и толкнул дверь. Она скрипнула и отворилась. Я

переступил порог, и тут краем глаза поймал какое-то движение в комнате. Над столом, где я оставил череп, колышется легкий туман,

бесформенный, но компактный.
Бобик опередил меня, уже стоит там и принюхивается. Я вернулся к столу с внезапно застучавшим сердцем и дрожью в руках. Туман медленно

принял очертания человеческой головы, а шея и грудь едва заметны, истончаются, там колышутся щупальца тумана, как отростки медузы.
– Логирд, – прошептал я.
Черты лица сдвигались, смазывались, исчезали, и с каждой переменой я видел яснее массивную голову, тяжелую нижнюю челюсть с раздвоенным

подбородком, крупные глаза под нависшими дугами бровей, проступили и перестали размываться мясистые губы широкого жабьего рта.
Бобик перестал рычать, сел на толстую задницу и просто смотрел. Я в потрясении наблюдал, как оформились из тумана роскошные волосы, они и

раньше были такого же цвета, как сейчас, а мертвенно бледное лицо Логирда как будто стало даже больше похожим на живое.
Толстые губы разомкнулись.
– Сэр Ричард… – услышало я свистящий шепот, – это необыкновенно…
Я с трудом прочистил горло, прохрипел:
– Ну да… Хорошо выглядишь!.. Сейчас ты даже не такой бледный…
Лицо колыхнулось, теряя пропорции, но тут же застыло на пару мгновений, пока Логирд брал свою новую форму под контроль.
– Необыкновенно, – повторил он так же тихо, – вы сумели… решились… Честно говоря, о такой удаче даже мечтать не смел…
Я сказал с беспокойством:
– А удача ли?
– Разве не видно?
– Отец Дитрих сказал, – сообщил я, – тебе уготован рай.
Быстрый переход