|
Лицо мое коснулось воды, я задержал дыхание, погружаясь глубже, теперь вижу ее отчетливее: красивая, с тонкими руками и ногами, удлиненным телом, черты лица тоже не простонародные… Ее глаза распахнулись в непонятном страхе. Рот раскрылся, мне почудился безмолвный вскрик, полный боли и ужаса. Она отпустила мою руку, но я в чисто мужском жесте ухватил ее сам, приподнялся, чувствуя, как голова выходит из воды. Бобик рычал и помогал мне вытаскивать из воды эту коварную, как все женщины… женщину. Совместными усилиями вытащили из ручья, теперь ее тело стало совсем легким. Бобик отпустил добычу и смотрел на меня в ожидании приказа. Я отволок добычу шагов на пять от ручья и опустил на траву. – А теперь приступим к допросу, – сказал я. – Если понадобится, то и третьей степени. Дыхание из меня вырывалось все еще с хрипами, но я чувствовал, как во мне пробуждается нечто самцовое: девушка полностью обнажена, фигура просто дивная, на меня смотрят полные ужаса глаза, что наполняются слезами… да-да, вода уже сошла, это настоящие слезы, а руками она пытается закрыть свои интимные места. – Бобик, – велел я, – стереги! Как только она, то, сам понимаешь, ты. И – сразу. Бобик довольно оскалил зубы. Женщина из ручья не отрывала полных ужаса глаз от меня, на черного пса не обращала внимания, хотя рука ее все еще кровоточила. – Итак, – сказал я, – отвечай, женщина. Почему ты там? Она прошептала нежным серебристым голосом, похожим на журчание ручья: – Я там живу… – Не тесновато? – спросил я. – Ручей… это часть реки, – ответила она шепотом, – а река… бескрайняя… – Ага, – сказал я, – живете там, а сюда ходите позабавиться? Или ты здесь всегда?.. Отвечай, как перед Господом! Она вздрогнула при последнем слове и сжалась. Я наконец-то сообразил, куда направлен ее испуганный взгляд. Солнечный зайчик от крестика, привезенного из Ватикана, скользил по ее лицу, оставляя красную полоску. Я чуть запахнул рубашку, ручейница судорожно вздохнула, но страх из глаз не ушел, крестик остается на мне. – Можно мне встать? – спросила она. Ее губы силились улыбнуться, а тело обольстительно изогнулось. – Лежи, – велел я безжалостно. – Не на того напала. – Мой господин… – Скажи, – потребовал я, – сколько христианских душ погубила? Она искательно улыбнулась. – Господин… приди и насладись мной… – Насладись? – переспросил я. – От тебя рыбой пахнет. Она в недоумении повела взглядом крупных глаз по своей упругой груди, по животу и длинным стройным ногам. – Рыбой?.. Господин, я чиста, как рыбка… Приди в мои объятья… – Я задал вопрос, – спросил я сурово. – Не хочешь отвечать? Моя рука потащила из ножен меч. Ручейница вздрогнула, но продолжала улыбаться, ее руки поднялись ко мне, приглашая в объятия. Капельки воды уже высохли на ее теле, я невольно засмотрелся, но опомнился и поднял над нею меч, держа острием над ее грудью. – Господин, – прошелестели ее губы, – приди ко мне… насладись… – Похоже, – сказал я, – других слов не знаешь?.. Ладно… Она вскрикнула, когда острое стальное жало вонзилось в ложбинку между снежно-белыми холмиками. Я нажал, лезвие на миг уперлось в позвоночник, там хрустнуло, я ощутил, что кончик меча погрузился в землю. Изо рта ручейницы хлынула алая кровь. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, все еще не веря, что такое случилось, что мужчина убил женщину, это же неправильно… Я выдернул меч, коротким взмахом отсек голову и пинком отбросил ее в сторону. |
