|
— Не стоит, — мягко сказал я, — у меня с этим все в порядке. Он отпил вина, лишь потом насторожился. — Тоже что то от паладина? — Да, — сказал я. — Господь видит, кому золото ни к чему… тому и дает. Я прибыл сюда не за победами, сэр Смит. Так что можете меня исключить из числа соперников за первое место. Меня интересует сам Каталаун… ну, еще всякое разное, связанное с этими местами… Он допил вино, сделал знак пробегающему мальчишке, лишь потом взглянул на меня виновато. Я кивнул, разрешая, и сэр Смит сказал с воодушевлением: — Почему Каталаун?.. Здесь когда то отгремела одна из величайших битв… Земля пропиталась кровью, овраги заполнило до краев, ручьи вышли из берегов, а река две недели несла к морю красные воды… Вообще то битвы здесь, если верить уцелевшим летописям, случались часто, очень уж место удобное, как будто нарочито созданное природой под арену: с востока и с запада поросшие лесом холмы, там удобно размещать и прятать войска, но последняя битва запомнилась еще и последствиями… — Я слушаю, слушаю! — Север понес огромные потери, но и Юг захлебнулся собственной кровью. С тех пор наконец то установилась некая линия… — Линия? — Ну, шириной в два три королевства, если быть точным. Их называют пограничными. По эту сторону — Север, по ту — Юг. Сердце мое забилось чаще. Каталаун, судя еще по рассказам брата Кадфаэля, как раз в середине этого карантинного пояса, вроде пряжки. По ту сторону — проклятый Юг, царство Дьявола, как уверяет церковь, по эту сторону — северные королевства, где власть церкви если и не абсолютна, то достаточно крепка. Во всех северных королевствах церковь настаивает, чтобы рыцари вместо греховных турниров направили свой пыл и силы на Крестовый поход против Юга, однако абстрактный Юг вообще то мало интересует тех, кто не привык заглядывать дальше соседского забора. В мое время подлинный героизм был оттеснен. О нем постарались забыть, а на щит подняли имитаторов героизма: каскадеров, скалолазов, прыгателей с мостов и заводских труб на резиновых канатах, спортсменов профи, которые приходят в ужас при виде своего порезанного пальчика, но средствами массовой информации настойчиво преподносятся как настоящие мужчины, современные герои. Здесь же о турнирных победах мечтает каждый рыцарь, но что то мало таких, кто готов отправиться на Юг сражаться за веру, за продвижение идей Святой Церкви. Конечно, когда созревают какие то там подходящие условия в обществе, да плюс находится пламенный оратор вроде Совнароллы, Гитлера или Муссолини, то удается всколыхнуть христианский мир и направить бурлящую энергию на продвижение святой веры, в остальное время удачливый турнирный боец привлекает больше внимания и восторгов, чем борец за христианство. Все то же самое, как с нашими зарабатывающими миллионы долларов братьями Кличко, футболистами, теннисистами, предпочитающими получать хорошо оплачиваемые удары на ринге, но не на границах России. Хотя… может быть, это и правильно? Если бы еще Юг не посылал свои войска против Севера, вообще можно было бы существовать двум сверхсистемам. Сосуществовать, как сказали бы, в двуполярном мире. А сэр Смит, понизив голос, сказал таинственно: — Я слышал, прибудет сам Уильям Маршалл! Я поинтересовался: — А кто это? Он отпрянул, чуть не опрокинувшись вместе с лавкой. Глаза выпучились, как у рака. — Сэр Ричард, вы здоровы? — Да, а в чем дело? — Но вы не знаете, кто таков… кто таков Уильям Маршалл! В его голосе был такой ужас, как если бы я в своем дворе не знал, что чемпион «Спартак», а не «Динамо» и что наших на Олимпиаде засудили, а то бы все медали были у нас. — Лучший турнирный боец? — спросил я. — Сэр Смит, я прибыл из таких далеких королевств, где свои чемпионы. |
