Однако мыслимо ли после такой бури восторгов, поднявшихся в христианском войске, начать отступление? Вспомним уже излагавшийся выше эпизод с герцогом Бургундским Югом III, который якобы предпочел предать Ричарда, лишь бы тому не достались все плоды возможной победы.

Как бы то ни было, но армия получила приказ о всеобщем отступлении.

А вот строки, относящиеся к январю 1192 года:

«Многие французы, преисполнившись досады, блуждали из стороны в сторону, от одного берега к другому, одни двинулись в Яффу и пробыли там какое-то время, иные вернулись в Акру, где жизнь не была слишком дорогой. Некоторые же отправились в Тир, чтобы быть поближе к маркизу Монферратскому, который пригласил многих из них. Были и такие, которые, из досады и презрения, двинулись прямо в Казаль Равнин, вместе с герцогом Бургундским, и остались там на восемь дней. Король Ричард вместе с оставшимися в войске, весьма огорченными, и со своим племянником графом Генрихом Шампанским и его близкими направился в Ибелин; но, преодолев столь скверную дорогу, они нашли настолько скверные жилища, что расположение духа у них было весьма скверным».

Тем временем Ричард вновь начал переговоры с Маликом эль-Адилем. Он уже неоднократно встречался с этим принцем и завязал с ним сердечные отношения, несмотря на то, что они противостояли друг другу как враги. Арабский летописец Ибн ал-Асир описывает одну из встреч, состоявшуюся ранее, 8 ноября 1191 года:

«Эль-Адиль привез с собой кушанья, лакомства, напитки, предметы искусства и все иное из того, что пригодно для преподнесения в дар одному государю другим государем. Король Англии встретил его в своем шатре самым почетным образом, после чего проводил к себе и велел подавать ему те из блюд, которые считаются у этого народа особенно приятными и желанными. Эль-Адиль откушал этих блюд, а король со своими спутниками ел кушанья, предложенные эль-Адилем. Их беседа затянулась далеко за полдень, а расстались они, заверяя один другого в совершенной дружбе и искренней привязанности».

Мы уже не говорим о пении под гитару, которое король Ричард слушал с великим наслаждением…

В войске явно выражали недовольство обменом послами, ибо «это давало повод к великим обвинениям против Ричарда и к злословию», о чем свидетельствует Амбруаз. Король Англии между тем склонялся к решению, так сказать, в романтическом духе: в самом деле, почему бы Малику эль-Адилю не сочетаться браком с сестрой короля Иоанной, Жанной Прекрасной, бывшей королевой Сицилии? Они могли бы совместно управлять всем палестинским побережьем, но жили бы в Иерусалиме, властвуя над образовавшимся христиано-мусульманским владением, и такой кондоминиум позволил бы латинскому духовенству беспрепятственно совершать богослужения у Пресвятой Усыпальницы Господней, тогда как мусульмане могли бы продолжать молиться в своих мечетях. Таким образом разрешился бы вопрос о святых местах.

Похоже, что столь странное предложение — пусть и знакомое на Западе, потому что там бытовал обычай скреплять брачным союзом вновь заключенный мирный договор, — встретило, вопреки нашим сегодняшним представлениям, вполне благожелательный прием. По крайней мере со стороны мусульман, поскольку Иоанна от одной только мысли о бракосочетании с иноверцем приходила в неистовое бешенство. Она соглашалась на замужество лишь при условии, что Малик эль-Адиль примет христианство. Ричард согласился с этим предложением и передал его брату Малика Саладину; тот, разумеется, с ужасом отверг саму мысль о крещении мусульманина.

Итак, предполагавшийся христианско-мусульманский брачный союз провалился. Ничего не оставалось, как вновь браться за оружие, о чем и отдал приказ Ричард, на этот раз не настаивавший на участии в военных действиях герцога Бургундского и его людей. Их он послал восстанавливать Аскалон. Работы начались 20 января; французские крестоносцы хотя и присоединились к армии под Аскалоном, но сделали это много позже.