– Больше сражаться некому, – глухо ответила я, уже не скрывая, что сил во мне больше нет.

Никаких.

Я вновь обуза.

– Идти сможешь?

Вопрос Троя заставил меня напрячься и вновь открыть глаза.

– Я хочу, чтобы ты стояла на своих ногах, когда мы войдём в кабинет главнокомандующего. И хочу, чтобы он видел, кто уничтожил весь его мир.

Я кивнула, внутри испытывая сильную благодарность за его слова; собрала всю волю в кулак, а затем опустилась на ноги и выпрямилась.

– Всегда хотела спросить у тебя, почему ты зовёшь меня Покахонтас? – негромко спросила у него, глядя на центр законников.

– Потому что ты – непослушная, решительная, бесстрашная и яркая, как индейская принцесса. – Он вдруг мягко посмотрел на меня, а в его глазах я прочитала…

Нежность.

Я сжала ладони в кулаки и приказала себе держаться; затем отвела взгляд. Из-за Троя у меня подкашивались колени и заставляли вспоминать, что я – всего лишь девчонка с мечом. Глупая влюбленная девчонка с мечом.

Но это не то состояние, которое сейчас от меня требовалось.

Позади нас было около двадцати разведчиков – изначальных союзников и тех, кто присоединился со временем. И мы должны были преодолеть это расстояние – между Ними и Нами.

Мы вошли в центр законников вместе.

То, что творилось внутри… в этом и было наше тотальное отличие от служащих Централи – мы могли бороться как против людей, так и против Грешников, и переключались в своей борьбе на автомате. А служащих главнокомандующего сгубило то, что они вовремя не сориентировались – кто их атакует, и пытались убить Грешников, как простых людей.

Однако заражённых могла сразить лишь пуля в мозжечок или отрубленная голова.

Крови было много. Полусъеденных тел было ещё больше.

Мы поднялись на второй этаж и вошли в кабинет главнокомандующего. Только мы шестеро – Дамас остановил всех остальных ещё перед дверью и предложил передохнуть после изнурительного сражения… и нашей общей победы. Бойцы вняли и, похлопав Троя, Аста и Вельза по плечам, разошлись кто куда: хоть они и понятия не имели, что с Астом сделал его дядя, они знали об их взаимоотношениях и понимали, что встреча этих двух родственников – дело личное… И в этом сражении они будут лишними.

Кабинет главнокомандующего был почти не тронут, в отличие от первого этажа здания – кровь здесь была лишь в одном месте – на ковре под телом обезглавленного Джета. Сам главнокомандующий стоял у окна к нам спиной, а шестеро его выживших охранников – перед столом, с клинками наготове.

Шесть всполохов от сверкнувшего на солнце металла – и шесть трупов один за другим осели на пол. Вельз достал седьмую пластину и вопросительно посмотрел на Аста, но тот качнул головой.

Главнокомандующий даже не шелохнулся. Он продолжал стоять и смотреть на то, что творилось за окном: на усталых наёмников, перетаскивавших мертвые тела, на бойцов разведкорпуса, что вышли на улицу и теперь просто стояли и смотрели на небо…

– Вы хоть понимаете, что наделали? – голос главнокомандующего был сух и холоден: словно мы не были победителями в этой битве; словно он не был повержен нами.

– Уничтожили твой лживый мир? – спокойно спросил Аст.

– Скажите тем людям, что живут внутри стен, что в Централи больше нет власти, и последний оплот надежды человечества разрушится изнутри, объятый анархией.

– А кто тебе сказал, что мы скажем им о том, что власти Централи больше нет? – Трой поднял бровь.

Главнокомандующий повернулся к нему и усмехнулся:

– Умный мальчик.

– Но это не значит, что мы не скажем им правду, – произнёс Аст.