Пришпорив коня, чтобы не отстать от экипажа Джека, Марко подумал несколько мгновений, прежде чем ответить.

— Я здесь, конечно, человек чужой, но мне кажется, что Лондон совсем в другой стороне, — наконец проговорил он.

— Я… я передумал, — признался Джек.

Несмотря на легкий туман, он заметил, как напряглось лицо Марко.

— Почему? — спросил граф. — Алесса в опасности?

— Неужели ты считаешь, что я оставил бы ее, если бы это было так? — бросил Джек в ответ.

Марко извинился, но когда он чуть приподнялся в седле, его рука невольно погладила сундучок с кавалерийскими пистолетами, притороченный к сбруе.

— У меня нет причин подозревать, что что-то изменилось, — добавил Джек. — И все же я не могу избавиться от чувства… — Он помолчал, раздумывая, стоит ли ему рассказывать о своих смутных подозрениях. — Знаешь, — в конце концов признался он, — можешь надо мной смеяться, если хочешь, но внезапно мне пришло в голову, что я должен вернуться в Бат.

— Интуиция?

Джек кивнул.

— Как будто тебя внезапно ударили стальным клинком сюда?

Скакун помотал головой, разбрызгивая пену, когда Марко указал рукой на свой живот.

— Да, именно так, — ответил Джек.

— Тогда какого дьявола мы стоим тут и болтаем? Помчались быстрее!

Алессандра изо всех сил притворялась, что ею движет лишь холодный расчет, чтобы двое мужчин не догадались, как хрупка маска, которую она надела на себя.

— Я спокойно поеду с вами, — проговорила она. — Но только при условии, что вы оставите мою дочь здесь, в Бате.

Орричетти задумался.

— Это резонная просьба, — промолвил он наконец.

— Но где гарантия, что она будет сотрудничать с нами, когда мы доберемся до континента? — спросил Фредерико.

— Фредди, пора бы тебе получше узнать женщин, — усмехнулся граф. — Может, тебе стоит поглубже заглянуть в грот Венеры, но ты должен узнать, как они думают.

— К чему? — пожал плечами Фредерико. — Стоит чуть пригрозить им, и я получаю то, что нужно.

Орричетти поморщился.

— Потому что твои методы чересчур грубы, — сказал он. — Алесса стала более мудрой, так что мы должны полагаться не только на то, что у нее между ногами. — Он помолчал, чтобы поправить кремень у пистолета. — Как и каждая мать, она хочет увидеть, как ее дочь растет и превращается в женщину.

В приглушенном свете его лицо казалось высеченным из мрамора. Внешний лоск не скрывает внутреннего разложения, мрачно подумала Алессандра.

— Поэтому она сделает то, о чем мы ее попросим, — продолжал Орричетти. — Она понимает: у нас не будет причин сделать с нею что-то, как только она изготовит для нас маску. Обычное деловое соглашение. Алесса, ты же знаешь, что я не собираюсь причинять тебе вред, не так ли? Ты всегда очень нравилась мне, дорогая.

Алессандра едва не задала ему вопрос, который так и вертелся у нее на языке: «Так же, как тебе нравился Стефано?»

Похоже, Фредерико его слова не убедили.

— Но власти…

— Английские власти не посмеют нас тронуть, а австрийские… — Он пожал плечами.