– Шавкат, Шамиль, с вами говорит генерал милиции Харламов. Вашей жизни и жизни ваших родственников ничто не угрожает. Ситуация под контролем. Я предлагаю вам добровольно сдать имеющееся у вас оружие и обещаю, что мы учтем в вашу пользу все обстоятельства дела.

Предложение генерала сдаться по-хорошему только разозлило чеченцев. В ответ раздались выстрелы, и кто-то невидимый стал выкрикивать требования:

– Требую предоставить машину и беспрепятственный выезд в Чечню. Предупреждаю, мы шутить не будем. Все взорвем!

– С тем же успехом можно кричать глухонемому, – сказал Джанаев.

– Нам еще взрывов не хватало! – проревел генерал Джанаеву. – Я еду согласовывать с прокуратурой силовое решение, а вы, подполковник, продолжайте переговоры.

Джанаев предложил чеченцам вывести и отпустить женщин и детей, находящихся внутри зданий, но те настойчиво требовали беспрепятственного выезда.

– Что-то здесь не чисто, – сказал Джанаев вернувшемуся из города генералу. – Два часа безрезультатных переговоров, «вылизал» им все что только возможно, а они стоят на своем. Значит, рыло в пуху. Прикажете начать силовую операцию?

– Еще рано. Попробую все-таки уломать до приезда губернатора. Пришлось доложить об инциденте. Кроме того, словно мухи на г...о слетелись журналисты. Замять беспорядки не удастся, придется выступить перед прессой. А что с казачками? – поинтересовался генерал.

– Слезоточивый газ сделал свое дело. Они предпочли сдаться «добровольно», – ответил Джанаев. – Разрешите, я пока ими займусь? Момент истины так сказать.

– Иди, занимайся, – сказал генерал.

Арестованные сидели посреди комнаты с заведенными за спинки стульев руками, скованными наручниками. Вокруг них толпились понятые, ребята из СОБРа, корреспонденты. Джанаев выгнал всех в сад, оставив в комнате только старшину Батова и оперативников своей группы – Меньшова и Саранова.

– Вот что, братаны, начнем с начала, – сказал Джанаев, – мы знаем, что позавчера вы продали свои телеги вместе с лошадьми. Хотелось бы послушать, кому вы их продали.

Для себя братья уже смекнули, что дача любых показаний не приведет к добру, поэтому решили играть в революционеров до конца, дабы не уронить свой авторитет в глазах сельчан. Старший из братьев – Степан наигранно улыбнулся и, нагло глядя в глаза оперативнику, ответил:

– Ничего мы не продавали. Лошадей у нас цыгане украли.

– Подожди, – вмешался Батов, – ты ж мне вчера сам говорил...

– Я не знаю, что говорил вчера. Выпивши мы были, с горя.

– Учтите, Плаховы, вы только усугубляете свое положение, – серьезным тоном продолжил Джанаев. – Ваши действия можно рассматривать как особо тяжкие и, насколько я понимаю, тянут они на срок от десяти до пятнадцати лет. Накиньте сюда еще и срок за отказ сотрудничать со следствием и дачу заведомо ложных показаний. Откуда у вас деньги и оружие?

– Так мы, начальник, не голь какая. У нас деньга водилась. Вот мы и остаканились. Что, права не имеем? – неожиданно вступил в разговор младший брат Алексей.

– Вы зачем людей взбаламутили? Может, у вас белая горячка? Я вас в психушку засажу пожизненно! – теряя терпение, повысил голос Джанаев. – В этот момент в комнату неожиданно вошли еще двое мужчин, одетых в строгие, выглаженные черные костюмы.

– Здравствуйте, товарищи, – обратился один из них к присутствующим. – Дело государственной важности. Мы из Федеральной службы безопасности, – при этом Василевич показал всем служебное удостоверение в развернутом виде.

– Ну что, станишные, доигрались? – спросил Джанаев. – Это, – он показал на Василевича, – ваша вышка.