Забудьте об универсализме

Применяя принцип симметрии к отношениям индивида и коллектива, мы обретаем добродетель, античную добродетель, ныне ее называют «этикой добродетели». Но есть и следующий шаг: в крайней правой колонке таблицы 1 помещен категорический императив Канта, который я обобщил бы следующим образом: веди себя так, как если бы твое действие распространялось на поведение каждого в любом месте и при любых условиях. Оригинальный текст требует большего напряжения мысли: «…поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы», – написал Кант в так называемой первой формуле. И еще: «…поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого… как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству», – это так называемая вторая формула.

Формула-шмормула; забудьте о Канте – он слишком сложен, а где сложность, там и проблема. Перескочим через радикальный подход Канта по единственно важной причине:

Универсальное поведение на бумаге – красота, а на практике – катастрофа.

Почему? Как эта книга будет доказывать вновь и вновь, до тошноты, мы – животные локальные и практические, и мы чувствительны к масштабу. Маленькое – не большое; осязаемое – не абстрактное; эмоциональное – не логическое. Мы показали, что микроуровень работает лучше, чем макроуровень; вот потому-то, здороваясь со сторожем гаража, стоит избегать разговора об абстракциях. Нам следует сосредоточиться на нашем непосредственном окружении; нам нужны простые практические правила. Хуже того: все общее и абстрактное обычно привлекает самодовольных психопатов, так похожих на интервенционистов из первой части пролога.

Иными словами, Кант не понимал, что такое масштаб, – и жертвами кантианского универсализма пали многие из нас. (Как мы видели, современность предпочитает абстрактное конкретному; борцов за социальную справедливость обвиняли в том, что они «воспринимают людей как категории, а не как индивидов».) Если не считать верующих, немногие понимали идею масштаба до великого политического мыслителя Элинор Остром, которую мы упомянем в главе 1.

На деле глубинный месседж данной книги – опасность универсализма, зашедшего слишком далеко и смешивающего микро и макро. Аналогично месседж «Черного лебедя» – платонификация, когда некто в процессе трансформации явления в абстрактный конструкт упускает ключевые, но скрытые элементы – и происходит катастрофа.

II. От Канта к жирному Тони

Перенесемся в настоящее, в деловое, весьма деловое настоящее. В Нью-Джерси симметрия означает – в терминах Жирного Тони – простую штуку: не мели чепухи, не верь чепухе. Его практический подход таков:

Когда встречаешь человека, будь к нему добр. Но если кто-то пытается взять над тобой верх, возьми верх над ним.

Кто этот Жирный Тони? Один из героев цикла Incerto, который манерами, поведением, выбором в условиях неопределенности, речью, стилем жизни, объемом талии и рационом полностью отличается от аналитика этого вашего Госдепа или лектора по экономике. Жирный Тони спокоен и непоколебим, пока кто-то его не разозлит. Он разбогател, помогая людям, которых он обобщающе называет «лохами», расставаться с денежными средствами (своими или, как часто бывает, со средствами клиентов – эти люди часто играют на чужие деньги).

Так получилось, что идея симметрии напрямую связана с моей профессией: опционный трейдер. Опцион – сделка, по итогам которой одному человеку (покупателю опциона) по контракту достается доход (будущие прибыли), а другой (продавец) обязан понести потери (будущие убытки) при заранее оговоренной цене.