— Спасибо, — снова пробормотал Тревор.

Он оглянулся на кабинку. Пока он разговаривал с Биссеттом, вернулся Кальвин, который, присев на стол, с деланной небрежностью срывал целлофановую обертку со своих “Мальборо”, но Зах глядел на Тревора. Зах вопросительно поднял брови.

— Как бы то ни было, — продолжал Биссетт, — мне хотелось бы купить рассказ. Я только хотел удостовериться, стоит ли мне посылать тебе контракт и проверить, тот ли у меня адрес.

— Не могли бы вы прочесть его мне?

— Тревор услышал, как на том конце провода шелестит бумага.

— Сельский почтовый ящик 17, Дорога Скрипок…

— Нет. Пошлите его для передачи в “Священный тис”. — Тревор прочитал адрес с давно просроченного счета за воду на стойке.

— Прекрасно. Послушай, мне хотелось бы посмотреть на другие твои работы. Но только не посылай больше оригиналы по обычной почте, ладно? Она не слишком уж надежна. Посылай копии, а если оригиналы, то через “Федеральный экспресс”. Или, если хочешь, по факсу. Я могу дать тебе номер.

— Хорошо. Я пошлю копии.

Они попрощались. Тревор повесил трубку, чувствуя себя так, как будто выкурил в одиночку два или даже три Заховых косяка: кружилась голова, волнами подкатывало ликование, а главное — он ни черта не понимает.

Вернувшись к столу, он наклонился, чтобы сказать Заху на ухо:

— Можно тебя на минутку?

Они прошли через безмолвный и погруженный в полумрак зал, мимо слабо поблескивающей иадписи-граффити, которая кричала: “НАМ НЕ СТРАШНО”. Тревору очень хотелось, чтобы это было правдой. Солнце стояло высоко над головой, раскаленный тротуар буквально мерцал от полуденного зноя. Тяжелое от непролитого дождя небо было цвета выцветшей джинсы.

Тревор пересказал сюрреалистический телефонный разговор. Глаза Заха за линзами очков стали совсем огромными. Качая головой, он прислонился к стене.

— “"Все страньше и страньше", — сказала Алиса”

— Ты с того утра обрывки рассказа видел?

— Я думал, ты их собрал и выбросил.

— А я думал, это сделал ты.

Они уставились друг на друга, на обоих лицах большими буквами были написаны растерянность и страх. Наконец Зах сказал:

— Ты уверен, что хочешь здесь оставаться?

— Нет. Но я должен.

Зах кивнул. Тревор мгновение смотрел на нею, потом тихо спросил:

— Ты уверен, что ты хочешь здесь остаться?

— Нет.

— Ты собираешься уехать?

— Нет. Не сейчас. — Зах взял руку Тревора в свои. — Но, Тревор, понимаешь, мне, возможно, придется уехать. И если это произойдет, то без особого предупреждения.

— Я знаю. Но я должен остаться, во всяком случае, до тех пор, пока не выясню…

— Что?

— Причину, почему я жив.

— Трев… — Руки Заха скользнули к плечам Тревора, обняла его за шею. — А что, если не было никакой причины? Что, если он просто сошел с ума?

— Тогда мне нужно это знать.

Они стояли на тротуаре, обнимая друг друга посреди жаркого полдня.