На мгновение вокруг стола опять поднялся шум...

Спенглер заворчал, включил диктофон и начал диктовать отчет о конференции.

- Клоду Кейт-Ингрему, Председателю Комитета безопасности, продиктовал он. - Совершенно секретно. Очень срочно.

Он на мгновение задумался, затем быстро написал отчет об утверждении Пембана, добавив, что доктор Бостиан сомневается в правильности его информации, и отметив, что сам Пембан утверждает, что ему никогда не приходилось на деле убедиться в свойстве ритиан изменять внутреннее строение тела.

Он перечитал свой доклад, затем вынул кассету и поместил ее в выходную трубу.

Он все еще чувствовал неудовлетворенность.

Он сделал все, что могли от него ожидать, совершенно точно в соответствии с инструкциями. Если курс нужно изменить, то это не его дело. Логика и инстинкт подсказывали ему, что Пембана не следует воспринимать всерьез.

Но было что-то еще такое, о чем говорил Пембан и что все еще беспокоило Спенглера по причине, которой он не мог объяснить. Он не включил этого в свой отчет; это бы показалось начальству, мягко говоря, легкомысленным.

Пембан сказал: "Есть еще нечто, на что нужно обратить внимание - эти рити имеют чертовски своеобразное чувство юмора".

Спенглер протянул руку к кнопке многосторонней связи.

- Гордон, - обратился он.

- Да, сэр?

- Вы нашли квартиру для мистера Пембана?

- Да, сэр.

- Где он?

- Уровень G, секция 7, номер 1-11.

- Хорошо, - сказал Спенглер и выключил многостороннюю связь. Он встал, вышел из кабинета и вызвал скутер.

- Уровень G, - произнес он в механическое ухо машины.

2

Дверь в номер 1-11 была приоткрыта. Внутри номера баритон что-то напевал под аккомпанемент какого-то струнного инструмента. Спенглер остановился и прислушался.

Odum Pawkee mont a mut-ting

Vagis cash odum Paw-kee

Odum Pawkee mont a mut-ting

Touda por tash o caw-fee!

Раздался финальный аккорд, затем послышался глухой стук и бренчанье полого деревянного предмета, когда инструмент клали, затем раздался звон кубиков льда о стенки бокала.

Спенглер положил руку на дверную пластинку. Вслед за дребезжанием звонка сразу послышался голос Пембана:

- Входите!

Пембан уютно устроился в шезлонге, воротничок его рубашки был расстегнут, а ноги высоко задраны вверх. В бокале, который он держал в руке, судя по цвету, было неразбавленное виски. На низком столике, стоящем сбоку от него, располагались остатки трапезы, вполне подходящей для человека нормальных размеров. Там же стояли графин, ведерко со льдом и несколько чистых бокалов, а также лежал инструмент - маленькая круглая штука с выпуклой декой и тремя струнами.

Маленький человечек гибко качнулся в шезлонге и поднялся.

- Я так надеялся, что кто-нибудь позвонит, - сказал он радостно. Почему-то чувствуешь себя ужасно одиноко в этом месте - более одиноким, чем человек в горах за тысячи миль от людей. Присаживайтесь, господин уполномоченный, вот удобный шезлонг. Бокал виски?

Спенглер присел на кресло с прямой спинкой.

- Это кресло меня вполне устроит, - сказал он. - Спасибо за виски, но у меня нет такого желудка, как у вас.

Пембан посмотрел на него встревоженно, затем улыбнулся.

- Я попрошу принести содовой, - сказал он.

Он снова разместился в шезлонге, нажал кнопку многосторонней связи и сделал заказ.

- Я выглядел удивленным несколько секунд назад, когда вы произнесли свою фразу, - начал он объяснять, повернувшись набок, - потому что у нас есть такое выражение на Менхевене. Когда мы говорим: "У меня нет такого желудка, как у вас", это означает: "вы мне не нравитесь", "мы друг другу несимпатичны". По-нашему это звучит так: "E no ay to stoma".

Неожиданно Спенглер почувствовал угрызения совести, - конечно, Пембан знал, что он здесь не понравился, - а затем в нем поднялась волна раздражения.