У Жана отвращение уступило место любопытству лесника, столкнувшегося с чем-то неизвестным. Нахмурившись, он опустился на колени у спины зверя, чтобы провести пальцами по густому меху. Его белая косица свесилась вперед.

— Довольно худой. Наверное, давно ничего не ел.

Пьер отступил на шаг и поднял мушкет, наставив его на зверя.

— Поосторожней, отец!

— Не доверяешь миру и покою? — К нему подошел Антуан, сама его осанка выражала презрение. — Трус! Луп-гару мертв. — Он пнул зверя в бок. — Умер с голоду или задохнулся.

В кустах внезапно раздался шорох. Резко обернувшись, Пьер направил туда мушкет.

— Что, испугался, предатель? — пренебрежительно улыбнулся Антуан. — Не бойся, Сюрту тебя не тронет. Он ест только маленьких детей. — Подобрав собственный мушкет, он подкрался к кустам. — Посмотрим, кого он вспугнул. Может, юную девочку, которая решила искупаться в ручье?

— Вернись, — потребовал Пьер, но, сделав еще несколько шагов, его брат растворился в темной зелени. Лишь стихающий треск выдавал его путь.

— Шесть лет разницы, но какой разницы! — покачав головой, пробормотал Жан и решил не тревожиться больше о младшем сыне, которого взял с собой на охоту лишь потому, что тот был стрелком от бога. Обычно Антуан жил со своими псами как дикарь в Теназейрском лесу. От недостающей ему серьезности и прямодушия вдвойне пришлось Пьеру, который уже пользовался славой усердного лесника.

Но сейчас Шастеля-старшего заботило кое-что поважнее сумасбродств Антуана. Его жажда знаний была далеко не удовлетворена. В обязанности лесника входило умение разбираться в обитателях вверенных ему лесных угодий, а потому ему хотелось поближе рассмотреть неведомый экземпляр, раскрыть его тайны, прежде чем тушей завладеют ученые. Он коснулся лап зверя, поднял одну и удивленно подозвал к себе Пьера.

— Смотри и учись. Что ты видишь? — спросил он, поднимая повыше лапу.

Пьер неохотно подошел.

— Личинки не забираются в его проклятое мясо?

— Я не об этом. Посмотри внимательнее.

Опершись на мушкет, Пьер присел на корточки возле трупа. Зная, что отец рядом, он чувствовал себя увереннее.

— Господи, да у него же когти, как у кошки! — возбужденно вырвалось у юноши.

Перебросив косицу за спину, Жан поднялся, Пьер тоже встал. Жан еще раз окинул взглядом улов и наконец решился:

— Нужно сейчас же известить Бофора. Этим делом должны заниматься власти. Следует сообщить королю. — Он сделал глубокий вдох и крикнул: — Антуан, иди сюда и пса своего тащи! Мы уходим.

Но младший сын не показывался, поэтому Жан Шастель снова его позвал. И еще раз. И еще.

Отец и сын внимательно вслушивались, но в лесу царила полная тишина. Внезапно зашуршало, послышались тихие шаги.

— Брось валять дурака, Антуан! — попытался образумить брата Пьер. — Темнеет, и дорога на Лангонь непростая. Я…

Он смолк, увидев, как отец, предостерегая, поднял руку.

Они снова вслушались в молчавший лес, лучи солнца теперь лишь изредка пробивались сквозь листву. Тени становились гуще, казались угрожающими. Тишину нарушало лишь зудение мошки.

— В чем дело, отец? — прошептал Пьер и поднял мушкет повыше, готовый в любой момент открыть огонь.

Жан взвел сперва правый, потом левый курок мушкета. С легкими щелчками встали на место запалы.

— Тихо, как на кладбище, — также шепотом ответил он. — Ни птиц, ни других зверей.