Никакого. А кому, спрашивается, хорошо? Вон Ирка вечно в соплях и слезах!

В кафе удобно ожидать, поглядывая на часы. Вот сейчас! Сейчас… Тик-так, тик-так. Отпивать мелкими глотками из фирменной чашки цвета шоколада с красивой надписью «Coffee. Macchiato. Cappuccino. Café creme», делая вид, что тебя страшно интересует что-то за окном, а не проклятая дверь. Наконец! Появился герой, обводит взглядом зал, полон нетерпения, горит! Соскучился. И это было! Как он летел к ней, на ходу крича — извини, я опоздал! Конечно, опоздал! На две минуты. Это она пришла раньше, ей нравится ожидание, страшный драйв до дрожи в коленках. И увидеть первой любимое лицо, нетерпеливый взгляд, вспышку радости в глазах…

Ладно, не конец света. Кофе все равно хорош. И круассан просто фантастика. И джем — апельсиновый, с горчинкой. И мокрая толпа за окном — мелочь, но приятно, добавляет уюта. И спешить некуда. Сиди хоть весь день до полного опупения. Напиши письмо другу. Задумываясь в поисках одного-единственного подходящего заветного слова, поднимая глаза к потолку, с хрустом разгрызая кончик гусиного пера. А емелю не хочешь? Кто сейчас пишет письма? И кому? У кого хватит терпения читать? Все бегом, все на ходу, все хип-хап, как говорил их преподаватель экономики, старый зануда… как им тогда казалось. Молодым, нахальным, беспардонным. Она вздыхает…

Три чашки — полный абзац. Увлеклась, что называется. Иди уже восвояси, горе мое. Обеспечила себе бессонные ночи на месяц вперед. Дождь продолжает сеять с серого потолка. Разве это небо? Это потолок! Потолок природы и потолок жизни. Той, которая не храм, а неизвестно что. Сарай или барак. Беспросветно, беспросветно, беспросветно. Сердце колотится как на пожар. Капли просто ледяные, колются иголками. Надо было взять маленький зонт, а не этот… парашют — того и гляди унесет в космос. Домой, в горячую ванну. Ха! А профилактика? Горячей нет. Тогда купить кофе… Нет! Только не кофе! Хорошего чая! Да! И чего-нибудь пожевать. Копченого, соленого, наперченного — как раз по погоде. И свежего хлеба! Мягкого, с коричневой корочкой. М-м-м-м…

Рядом с гастрономом — остановка троллейбуса. Как всегда, толпа. Жанна стоит, раздумывая: а не пойти ли пешком? Спешить все равно некуда. Рабочая карьерная лошадь — в смысле, делающая карьеру, а не из песчаного или каменного карьера, — уже соскучилась по работе. Может, позвонить и сказать… Нет! Только попробуй! Будешь отдыхать как миленькая. Поедешь в Эмираты или в Египет… увы, в Египет вряд ли, говорят, политическая обстановка не располагает. Можно в Испанию, на Канары, к черту на кулички. Купишь, наконец, бирюзу. Тебе идет бирюза. Подчеркивает цвет глаз. Бирюза в золоте, на длинной цепочке. Просто «ах»! С белым. Или черным. Решено, берем бирюзу. Украшаемся, учимся любить себя заново и смотреть на мир новыми глазами. И повторять по сто раз на дню — все хорошо! Ох, до чего же все хорошо! Все хорошо! Хорошо! Черт подери!!

Кажется, в небе наметился просвет. Жанна задирает голову — ангельская голубизна и неземное золотистое свечение! Окно в высшие сферы. Чудо. Знамение. Жизнь продолжается, шарик крутится, конец света, говорят, еще не скоро.

Черный джип, тупорылый, с бело-синим значком на капоте, взревев, вывернул на тротуар, народ подался назад, женщины вскрикнули. Два синих треугольника, два белых, седая голова мужчины за рулем, красный блестящий шарик, как вспышка — последнее, что она запомнила…

Она почувствовала удар, но не ощутила падения, как и боли. Белый плащ взметнулся и плавно опустился на грязный тротуар. Небесная голубая промоина затянулась, и дождь полил с новой силой.