Он хотел обратиться к тогдашнему себе, вразумить его. А потом, когда Галактика воспылала и ему пришлось столкнуться с последствиями собственной слепоты, боль от той давней войны вернулась к нему с новой силой. Все то, чего он не видел или предпочел не видеть, аукнулось. Параллели с прошлым напрашивались сами собой, и его душу вновь сковали печаль и ярость.

Жиллиман и отобранные им роты уже далеко углубились в руины и продвигались на север. Петляющая дорога постоянно упиралась в наглухо заваленные перекрестки. Воинам приходилось идти в обход, выбирая самые просторные из туннелей, достаточно широкие для тяжелой техники. Под землей пролегали настоящие магистрали, открытые небу в тех местах, где обвалился высокий потолок. Здесь, как и в пирамиде, примарх видел фрагменты настенной живописи, поблекшие от времени и теперь выглядевшие неясными разноцветными пятнами.

Но прямо перед тем, как все пошло кувырком, Жиллиман и его сыновья наткнулись на нетронутый участок крепостного комплекса. Проход вел через огромный сводчатый зал. «Зона сбора войск», — предположил Робаут. Орки догола ободрали и ее, но здесь следы мародерства зеленокожих виднелись даже на верхних платформах, своими размерами походивших на посадочные площадки. Пол был завален обломками, а от жуткой вони на глаза наворачивались слезы. Чужаки сделали это место своим обиталищем. Зеленокожие варвары годами уродовали стены нижнего уровня, но выше, куда не могли достать ни орки, ни ветер, фрески сохранили свой первозданный вид, хоть и почернели от едкого дыма костров. Местная роспись выдержала испытание временем гораздо лучше, чем в любом другом регионе, по которым проходили Ультрамарины.

Прожекторы на танках осветили фреску. Жиллиман замер, Гейдж встал сбоку от него. Бойцы рот терпеливо ждали своих командиров. Машины приглушили двигатели, и мягкое эхо их размеренного рокота гуляло во мраке под сводами зала. Робаут смотрел вверх, внимательно изучая картину. Тематика явно была военной, что неудивительно. Полководцы по тридцать метров ростом застыли на изображениях в героических позах, а за их спинами виднелись выцветшие очертания подчиненных им сил.

— Это формы выглядят знакомо, — сказал Гейдж, указывая на грубые силуэты.

— «Лэндрейдеры», — тоже узнал Жиллиман. — Стало быть, они владели Стандартными Шаблонными Конструкциями.

Взгляд примарха вновь вернулся к военачальникам. Что-то в них притягивало к себе внимание и вызывало беспокойство.

«В чем же дело? — не понимал Жиллиман. — Анализируй детали».

Он пристально разглядывал каждый сантиметр фрески, но не видел ничего, что показалось бы ему неправильным. Крой одежды, форма фуражек, суровые выражения на лицах — все это говорило о непререкаемом авторитете этих мужчин и женщин, восхваляя их доблесть и воинское мастерство.

Возможно, ответ таился в скрытой части изображения — в тех туманных образах, что утратили былую ясность, но сохранили остатки заложенного авторами смысла.

— Этим солдатам чего-то не хватает, — произнес Гейдж.

— Согласен, — кивнул Жиллиман, чуть приблизившись к пониманию того, что не так с картиной на стене. — Я не чувствую, чтобы они сражались во имя чего-то важного.

— Скорее, они сражались вопреки этому.

— Да. Иначе и не скажешь.

Примарх смотрел на фреску всего несколько секунд, хотя ему самому, погруженному в раздумья, это время показалось вечностью. Но когда неприязнь Робаута наконец стала обретать форму, внезапно ожил вокс.

Орки перешли в контрнаступление, и Двадцать второй орден принимал на себя самые мощные удары.

Зеленокожие выскочили на свет фар танков. Они миновали изгиб туннеля и ринулись к выходу на нижний уровень пирамиды, завывая в победной ярости.