Те слова, которые он сказал ей несколько дней назад, не выходили у нее из головы, и Арабелла постоянно боролась с собой, чтобы снова не завести разговор на эту тему. Каждый раз, когда Роберту надо было пойти куда-нибудь даже в пределах табора, Арабеллу охватывал панический ужас.

– Ты заходишь?

– Конечно. Нам нужна еда. Лошади тоже требуют ухода.

Она посмотрела ему вслед из окна и задернула занавеску. Роберт погладил лошадей, поговорил с ними, почесал за ухом Калифа и пошел прочь, даже не оглянувшись. Арабелла испытывала прилив сил. Она вдруг поняла, что проголодалась, но нашла только апельсин и кусочек сыра. После скудной трапезы она приняла ванну, накрасилась, оделась и перестелила постель – единственное, на что была способна.

Вернувшись, Роберт застал ее сидящей у стола с лютней в руках. Арабелла пела песню, которую слышала от трубадура в тронном зале королевского замка. В ней говорилось о любви и самоотречении, которое раньше представлялось Арабелле непонятным и смешным. Самоотречение в любом его проявлении плохо сочеталось с жизненной философией прежней Арабеллы.

Она всю жизнь верила, но не принимала свою веру всерьез. И вот настало время, когда вера приобрела для нее совершенно иной смысл.

Арабелла встретила входившего Роберта радостной улыбкой и поднялась, чтобы забрать у него одну из котомок с провизией, которую ему удалось раздобыть у крестьян.

Пока Роберт мылся и приводил себя в порядок, она разобрала котомки. Их ждала роскошная трапеза, совсем непохожая на ту, к которой они привыкли в таборе. Вместо незатейливого жаркого из баранины или телятины на столе появились кушанья, приготовленные умелыми руками крестьянки, – цыплята, зажаренные на открытом огне в виноградных листьях, свежайший козий сыр, а также виноград, апельсины и лимоны. Здесь же она нашла ржаной хлеб и толстый ломоть ветчины. В предвкушении пиршества она довольно потерла руки.

Роберт смотрел на нее, растираясь полотенцем. В его взгляде было столько нежности, что Арабелла не удержалась и медленно подошла к нему.

– Ты что-нибудь узнал? – осведомилась она с опаской, поскольку последние новости поубавили у нее оптимизма.

– Ничего. Никто не интересовался цыганом, кибиткой и лошадьми. В округе тихо.

Арабелла опустилась на колени и запустила руку ему в штаны.

– Позволь мне… только один раз.

– Позже, – ответил он, помогая ей подняться.

Арабелла подумала, что ждать придется недолго, но после обеда Роберт встал из-за стола, сказав, что уже полдень и ему пора заниматься хозяйственными делами: накормить животных и принести воды.

Арабелла загрустила, оставшись одна. Как жаль, что она не может склонить Роберта к близости! Но рано или поздно он сам пойдет на это, потому что нуждается, в ней не меньше, чем она в нем.

Однако вскоре ее постигло разочарование: Роберт владел собой гораздо лучше, нежели она предполагала. После полудня он вернулся и лег спать, потому что ночью им предстоял долгий путь. Он проспал пять часов, а поднявшись, сказал:

– Уже поздно, совсем стемнело. Пора в дорогу.

– Ты сказал «позже»! – воскликнула она в отчаянии. – Что ты имел в виду?

– Завтра… если мы будем в безопасности.

– В безопасности?! – Она пришла в ярость и порадовалась тому, что в кибитке темно и Роберт не может видеть ее лица. К тому времени, когда он зажег свечу, она уже успокоилась. – Ты делаешь все, чтобы защитить меня, – сказала она печально, целуя его руку. – Но мне это не нужно. Мне гораздо важнее, чтобы мы были вместе.

Роберт оставался неумолим.